Эти слова Богдан сказал в первый день в приемной семье. Сейчас, спустя четыре месяца, он говорит своей маме Айсел «я люблю тебя!» несколько раз в день.
В связи с ТЖС
Богдаша попал в дом малютки в Биробиджане в семь месяцев. Мама сдала мальчика на полгода «в связи с тяжелой жизненной ситуацией». Но, когда это время истекло, сына она не забрала. С ней пытались связаться и руководство дома ребенка, и органы опеки, но она не отвечала. Даже на суд по лишению родительских прав не пришла.
Когда проходило заседание суда, в зале был только отец Богдана. На вопрос судьи «Что вы сделали для сына?», он ответил коротко: «Ничего». Так Богдаша стал сиротой.
«Он – аутист»
Когда мальчику было два с половиной года, на него оформила опеку женщина из Москвы. Ей было на тот момент почти 60, и, по словам приемных родителей Богдана, она работала высокопоставленным чиновником. Богдан прожил с ней год и четыре месяца. А потом дама сдала мальчика в полицию со словами, что он, де, ненормальный и вообще «аутист».
Женщина даже собрала справки из платных клиник, где по МКБ (международной классификации болезней) был проставлен цифровой код, который означает «расстройство аутистического спектра». Под которым ниже написано ручкой «задержка психомоторного развития».
«РАС и задержка – абсолютно разные вещи. Есть определенные критерии диагностики расстройств аутистического спектра. Задержка это вообще не диагноз», — говорит педиатр фонда «Дорога жизни» Наталья Гортаева.
Ел, как не в себя…
Трехлетнего малыша привезли в детскую городскую клиническую больницу им. Сперанского. Туда, куда привозят и других безнадзорных и брошенных детей. Туда, где работает программа фонда «Дорога жизни» «Брошенные дети в больнице». По этой программе фонд выделает круглосуточную патронажную няню тем детям, которые, по каким-то причинам, остались без попечения родителей или опекунов. Чаще всего это дети, изъятые полицией из неблагополучных семей или найденные на улицах, помойках и на вокзалах. Но бывают и такие, как Богдан. Те, кого приводят в полицию их самый близкий человек со словами – заберите, он мне не нужен.
Богдаша попал в палату к няне Ларисе Яворской. Она рассказывает, что Богдан сначала казался вроде бы раскрепощенным ребенком, но постепенно няня стала замечать, что происходит что-то неладное: «Мальчик втихомолку брал то хлеб, то конфеты. Тут ничего плохого нет, но еда исчезала и из тумбочки. Никогда Богдаша не признавался, что это сделал он. Чувствовалось, что он боится. Но со временем он привык, что я не ругаю его, что сладости можно взять не только из тумбочки, но и на столе. И уже не запихивал в рот по два куска хлеба, перестал прятать печенье и фрукты, начал все это спокойно при мне брать со стола. И в конце концов, он перестал поглощать все подряд. Он уже мог не доесть порцию или вообще отказаться от чего-то. Но страсть прятать машинки – осталась. Я думаю, это не так уж плохо для мальчика – прятать на ночь под подушку машинки».
Координатор фонда «Дорога жизни» Мария Саморукова была в больнице в тот день, когда полицейские привезли Богдана:
«Он был очень зашуганный. На него нельзя было даже строго посмотреть, он сразу думал, что сейчас будет что-то ужасное, зажимался и начинал плакать. Ел как не в себя, не мог остановиться. Обычно такие дети у нас после детского дома. Из семьи мы детей с таким аппетитом редко встречаем, только если у них там был плохой уход. Мы даже думали, что у Богдана какие-то проблемы по здоровью, потому что у него было гигантский живот. Но, как оказалось, все это было потому, что он ел без конца и никак не мог остановиться.
Со временем он адаптировался, стал шалунишкой, играл в мячик, рисовал. Когда его приезжала забирать его приемная мамам Айсел, я тоже была. На тот момент Богданчик был уже более адаптирован, стал спокойнее. У него была любимая игрушка – собачка. Он ее забрал с собой».
Да, Богдану повезло. Из больницы он поехал не в детский дом, а в свою семью. Новую семью, где у него теперь есть мама и папа.
Про Айсел и Алексея
«Меня зовут Айсел мне 27 лет, мужу Алексею – 31 год. Мы оба преподаватели в колледже, в браке 5 лет, а знакомы более 10 лет. Мы живем отдельно от родителей в Люберцах. Родители мужа – пенсионеры, живут в Москве, моя мама тоже пенсионерка живет в Московской области».
Почему приемный?
«Желание взять приемного ребенка возникло у нас не просто так. Наш первенец умер от генетической мутации в возрасте семи месяцев. Естественным путем я уже забеременеть не могу, а в процедуре ЭКО нам отказали, так как у врачей нет возможности узнать, будет ли у нашего будущего ребенка такое же генетическое заболевание, как у нашего первого ребенка, или нет.
У нас на работе есть женщина, которая усыновила мальчика. Мы близко общаемся с ней и пришли к тому, что тоже хотим дать хорошую счастливую жизнь другому ребенку»...
Продолжение статьи читайте на сайте фонда: https://doroga-zhizni.org/ujdi-ot-menja-mne-strashno.html