Роман «Звёздочка ещё не звезда» глава 122 (вторая часть)
Галина Лысова, оставшись одна у запорожца зятя, разревелась, а потом пошла туда куда глаза глядят. Она бродила по городу, ощущая себя не нужной своим детям.
«Не сладкая у меня будет старость, зря я с Шуркой не сошлась, а теперь и его не стало. Бросили меня дочки посере́дь улицы и сбежали, не нужна я им стала, а мне всего-то пятьдесят лет только-только стукнуло. Пока сама себя обслуживаю, на работу хожу, а что же дальше-то будет? Дальше-то до чё доживу? Они ж мне стакан воды на старости лет не подадут. Избаловала я их, вот и выросли бессердечными», — корила она саму себя. От переживаний голова у неё разболелась, и она села на скамейку в сквере.
«Ну надо же, а, голову-то словно обручем сжима́т. Упаси Бог встану и упаду, да так и буду валяться. Скажут напилась баба и лежит. Таблеток-то с собой, как назло, никаких не взяла, в аптеку ли чё ль зайти, да где её тут найти-то? Авось посижу маленько да в себя приду, да надо домой ехать — время-то кто и зна́т сколь, на автобус опоздаю придётся на вокзале ночевать», — она передохнула немного, голова всё так же болела.
Галина встала и потихоньку пошла, слова младшей дочери не выходили из головы: «Сама до всех докапываешься, а потом удивляешься что от тебя все сбежать без оглядки готовы, лишь бы тебя не видеть и не слышать, — она опять расплакалась. — Чё ж э́нто за дети такие пошли, чё хотят матери, то и говорят — никакого уважения к пожилому человеку. Пошто я-то такой не была? Вот где беда-то».
Увидев Зелёный рынок, удивилась: «Гли-ка чё, ходила-ходила, а ноги сами к нему вывели! Помнят ноги-то — сколь лет картошку здесь продавала, как только дю́жила* непонятно. Всё старалась картошку-то посадить пораньше, да продать подороже да девок своих получше одеть, чтобы они у меня как куколки были. Фу-у, — она выдохнула облегчённо, — Ну теперь-то я до автовокзала сама дойду не заблужусь».
Настроение у неё приподнялось, и она уверенно отправилась в сторону автовокзала. Благополучно добралась. Билет удалось купить на последний рейс. Села на сиденье в зале ожиданий, поставила хозяйственную сумку рядом и придерживала её рукой, боясь, что отвлечётся и её кто-нибудь сворует.
«Ну хоть с билетом повезло, уеду домой. Поздновато правда приеду, но э́нто не беда. — Галина вздохнула, — Дочки-то меня хватились, или нет интересно? Поди и про мать забыли… Зачем им мать? Они выросли и мать им теперь не шибко-то и нужна. Одна морока им со мной: что не скажу, всё ни так — вот и попробуй сымя** поговори».
Объявили посадку в автобус, она встала, взяла сумку и пошла. В автобусе она села на своё место у окна, и расслабилась. Усталость сморила её, и она уснула. Во сне ей приснился Шурка: они танцевали с ним на вечёрке кадриль, он смотрел на неё влюблёнными глазами, и она была счастлива. Он шептал ей в ушко: «Галинка, выходи за меня!». Она смеялась: «Да меня уж ноги не держат, как же я за тебя-то выйду? В глазах всё плывёт…» Шурка обнял её, и она провалилась вместе с ним в бездну, а потом, он разжал руки и крикнул: «Танцуй не со мной!»
… В запорожце возвращались из областного центра дочки Галины с мужьями молча. Изредка Ира с Татьяной переживая за мать, пускали слезу и сожалели о том, что оставили мать одну и она где-то потерялась. Иван, успокаивая их твердил:
— Нашли из-за чего переживать, сейчас приедем, а тёща сидит дома и пельмени лепит.
— Вот только про пельмени не вспоминай, — попросил Юра, от напоминания чувство тошноты сразу подступило к горлу, — обожрался сегодня до сих пор тошнёхонько…
— Да я и сам с пельменями сегодня переборщил, — улыбнулся Иван.
Татьяна взглянула на мужа и с укоризной произнесла:
— Мама моя неизвестно, то ли жива, то ли нет, а ты сидишь и лыбишься.
— Да ничего не сделается с моей тёщей, она же баба бойкая не пропадёт!
— Это точно! — подтвердил слова свояка Юра.
— Да ты лучше на дорогу смотри, не отвлекайся, — прикрикнула на мужа Ира.
— Да и так гляжу, хоть бы не заснуть за рулём, темнота, в сон клонит.
— Тогда, может, споём, чтобы уж точно не уснул? — предложил Иван.
— Кому что: мы переживаем за мать, а у тебя на уме только песни, — с обидой в голосе выговорила мужу Татьяна.
— Да пусть поют, Тань, — сказала Ира сестре, — за то доедем без приключений.
— Вот это верно, — согласился Иван и затянул песню, — Я поссорился с женой, думал разводиться,только с тёщей дорогой, не могу проститься***.
Юра подхватил песню, и они запели вместе:
— Тёща моя-а, ласковая-а, тёща моя-а, заботливая-а,
Молодая, озорная, поворо-о-тливая…
Они пели, а жёны косо поглядывали на них, а потом незаметно для себя тоже запели. С песнями они быстро добрались до города. Юра спросил Ширяевых:
— Вас куда везти?
— Как куда?! — встрепенулась Татьяна, — К маме вези, пока не удостоверюсь, что она дома — я ж не усну.
— Как скажешь, значит еду к тёще, мне всё равно машину в гараж ставить, — сказал Юра, и поехал по привычному маршруту.
Подъезжая, они увидели свет в окне её дома и обрадовались. Иван постучал себя по груди и хвастливо заявил:
— Не верили, а тёща-то сидит и пельмени лепит, нас поджидает.
— Тьфу, — сплюнул Юра, — опять ты про пельмени, просил же больше не упоминать.
Юра подъехал к гаражу и остановил запорожец. Все вышли. Юра достал ключи и пошёл открывать гараж. Татьяна с Ирой поспешили в дом к матери, опасаясь, что та закатит опять скандал. Вошли и увидели, Алёнку с Прошкой.
— Мама-а, — закричал Прошка и подбежав к матери, обхватил её ноги, боясь, что она опять уедет от него.
— Да золотой ты мой! — Татьяна схватила сына на руки и чмокнула в щёчку. — Соскучился по мамке! И мамка соскучилась.
Ира заглянула в комнату и не увидев мать обеспокоенно задала вопрос:
— А бабушка-то где?
— А она же с вами уехала, — ответила ей Алёнка, — а мы с Прошкой пришли поросёнка кормить.
Ира села на табуретку, Татьяна поставила Прошку на пол и испуганно проронила:
— Ирка, мать-то наша где?
— Да не знаю я, — со слезами на глазах обречённо сказала Ира, — как я дальше-то жить буду, если с мамой что-то случилось? Я ж её последняя-то видела-а…
Татьяна ненадолго оцепенела, а потом пришла в себя и придирчиво посмотрела на дочь, та отвела глаза.
— Признавайся, ты что-то знаешь? — спросила Татьяна дочь.
— Что?
— Не увиливай от ответа. Где бабушка? — Татьяна трясла дочь за плечи, но та твердила.
— Не знаю я, не знаю…
— Как это ты не знаешь? — в Татьяне просыпалась злость, ещё чуть-чуть и она возобладала бы над ней. Ира попыталась вразумить сестру:
— Тань, да чего ты на неё напустилась, откуда она знает, где наша мать?!
— Ещё как знает, но молчит — ей же свой дар баба Шура передала. Зачем она поросёнка кормить пришла, кто её просил? Мать сама его должна была накормить. Скрывает она от нас что-то!
— Да не скрываю я, — оправдывалась дочь, — меня ноги сами понесли кормить поросёнка: он есть хотел и Муська тоже, — Алёнка кивнула на кошку, которая умывалась лёжа на печи, после еды.
Татьяна замахнулась на дочь, Ира схватила её за руку и сказала:
— Тань, с ума не сходи! В милицию идти надо, пусть они нашу мать ищут. Алёнку-то зря не вини.
Пояснение:
дю́жила* — выдерживала, выносила
сымя** — с ними, с ими
слова из народной песни «Тёща моя, ласковая» ***
© 07.09.2021 Елена Халдина, фото автора
Все персонажи вымышлены, все совпадения случайны
Запрещается без разрешения автора цитирование, копирование как всего текста, так и какого-либо фрагмента данной статьи.
Продолжение глава 122 Тёща пропала часть 3
Предыдущая глава 122 Тёща пропала часть 1
Прочесть роман "Мать звезды", "Звёздочка", "Звёздочка, ещё не звезда"
Прочесть один из моих любимых рассказов Видать на роду у меня это написано