Встречаю на днях свою соседку по подъезду. Новенькие у нас, всего месяца два, как въехали.
А в этот раз ее как будто подменили, увидела меня на улице и заговорила, как со старой подружкой.
- Ой, Леночка, здравствуй. Как дела? Что-то давно тебя не видно было, не заболела?
- И откуда, только имя мое знает, - подумала я.
Услышав мое вялое «Да нормально все», не успокоилась и весело сообщила мне о том, что мне очень повезло с мужем, а я этого никак не ценю.
- Такого мужика, нужно беречь, ведь он у тебя самородок, - сияя воскликнула она.
Тут мне стало интересно. Я то, допустим, могу знать, какое на мою долю выпало везение, а что, не выпивает после проигрыша или победы любимой команды, по нашим временам это уже удача. Но она то, посторонняя женщина, откуда может это знать? Да и о моем отношении к собственному мужу, тоже. Вообще, интересно мне стало.
Оказывается ее-то муженек и не почешется, чтобы помочь любимой жене, а тут посторонний человек, всякий раз то сумку до квартиры донесет, если во дворе встретит, то дверь откроет, да все время с улыбкой. А в этот раз мешок картошки из такси забрал, и в кладовку занес, чтобы бедной женщине не надсадиться.
А за это она его чаем напоила. Да так благодарила, так хвалила, что он опечалился и поделился, что я, то есть его жена, в последнее время доброго слова не скажет. А он – бедолага, все в семью, все в семью. Распушил хвост, как павлин, и откуда, только ген такой взялся, павлиний.
Раскланялись мы с соседкой, и пошла я в задумчивости на свой пятый этаж без лифта, таща два пакета продуктов из супермаркета. Ключ не нашла от квартиры в своей сумочке и пришлось звонить в дверь.
Муж открыл не сразу, а открыв, протянул:
- А, это ты, а чего сама не открыла, я задремал.
Потом он зевнул и почесываясь, вернулся к телевизору, а я стояла и смотрела ему в след, держа в руках пакеты. Из комнаты, раздался голос мужа:
- Ленка, пожрать чего-нибудь сготовь, а то я суп не хочу – надоел. Может пирог.
- Ага, семь часов вечера – самое время печь пироги,- подумала я, и начала замешивать тесто.
Вечером, когда наши окончательно продули, пирог поспел, и, почувствовав аромат свежей выпечки, домашние потянулись на кухню, намекая урчанием своих животов, что пора бы подкрепиться.
- А, я думал, ты с картошкой испечешь, - возмутился муж, надкусывая пирожок с капустой.
-Картошки нет, купить надо, - намекнула я.
Любимый мужчина намек не понял, или проигнорировал.
- А я Семенову из 37 квартиры встретила, говорит, что сумку ей поднес.
- Ты представляешь, - возмутился муж, - ее-то муж вообще не помогает, она даже картошку сама из магазина носит. Разве женщине можно? Вот встречу Витьку, поговорю с ним.
- Ага, - согласилась я, - кстати, если моего мужа встретишь, тоже поговори.
Сашка кивнул головой, а потом, спохватившись, замер, не выпуская, пирога из рук, выпалил «Дура», да так громко, что чашки в раковине звякнули.
Неделю не разговаривает теперь со мной, только не могу понять причину: то ли думает о своем поведении, то ли дуется на то, что правду сказала.
А как не сказать, ведь у меня нет соседа, который сумки носит – обидно. Вот и получается, что соседская баба – это хрупкая женщина с тяжелой сумкой, а своя – кобыла, на которой пахать можно. Понятно, что форсить перед посторонними самками – природа мужская, но тогда и про свою не забывай, а то мало ли… вдруг потом придется размер головного убора менять.