оглавление канала
Иван Петрович собрал со стола бумаги. Начальство опять хмуро заговорило:
- Труповозку уже вызвали. Скоро будут. Проследите за всем там, пожалуйста.
- Конечно, Владимир Дмитриевич. А как же. Не волнуйтесь. – И он стал пробираться мимо Володи к выходу.
Когда он достиг дверей, и начальство не могло его видеть, Иван Петрович мне лихо подмигнул, как будто говоря мне: «Мы то знаем, что он не такой уж и строгий. И мы его совсем не боимся». Я слегка опешила от такого, но постаралась не подать вида. Володя продолжал хмурить брови. А я затосковала, понимая, что общения не избежать. Когда дверь за следователем закрылась, он заговорил. В голосе слышалось недовольство:
- Как ты умудрилась во все это вляпаться?
Я сочла вопрос риторическим и промолчала, ожидая, что будет дальше. Не дождавшись от меня ответа, он продолжил:
- И что у тебя за стремление к мазохизму? Тебе совсем не обязательно жить одной в этой глуши. Я могу поговорить с директором, и он организует тебе жилье в деревне.
Я раздвинула улыбку на возможную ширину.
- А мне здесь нравится. Если мне потребуется твое мнение, я обязательно спрошу его.
Конечно, он знал мой характер, поэтому нахмурился еще больше.
- Ты не думаешь, что подвергаешь свою жизнь опасности, живя здесь? И что это здорово напрягает?
- Кого это напрягает? – Продолжала скалиться я.
Он опять посмотрел на меня. В глазах застыла мука. Мне сразу же расхотелось продолжать этот разговор, и я постаралась его закончить. Уставшим голосом я проговорила.
- Я живу так, как считаю нужным. Не думаю, что у тебя есть право указывать мне, что и как я должна делать. Тема закрыта. Если, у тебя есть что сказать по сути дела, говори. Если нет, то я пошла.
- Куда ты пошла? – Удивленно вскинул брови он.
- Вообще-то, я здесь работаю. И мне пора на обход. – Не удержавшись, добавила ехидства в голос я.
Он сделал шаг ко мне и протянул руку, собираясь взять меня за плечо. Он даже успел произнести первое слово фразы, которую собирался сказать.
- Послушай …
Голос прозвучал чуть резче. И тут ему под ноги вылетела Айра. Своим безупречным звериным чутьем, она почувствовала мое состояние, и кинулась на защиту. Припав слегка на задние лапы, она грозно зарычала. Шерсть на загривке стала дыбом, нос сморщился, обнажая довольно устрашающие клыки. Не ожидая такого, Володя сделал несколько шагов назад и схватился за кобуру. Наткнувшись на лавку, стоящую позади него, он, не удержав равновесия, плюхнулся на нее. Воспользовавшись ситуацией, я схватила карабин, и кивнув волчице, выскочила из дверей. На ходу скороговоркой проговорила:
- Пироги на столе, чай на плите. Угощайтесь. – И хлопнула дверью.
Следователь, увидев, что я бегу по направлению к сараюшке, громко крикнул:
- А где Владимир Дмитриевич?
Уже сидя в седле, я с усмешкой прокричала в ответ:
- Пироги остался есть!
Пришпорила Матильду и поскакала в лес. Впереди меня неслышной тенью скользила Айра.
Я ехала по лесу, вдыхая густой осенний воздух, пахнущий прелой листвой, хвоей, дождем, с едва уловимым горьковатым привкусом грусти. Айра скользила по подлеску едва заметной тенью. Матильда, все еще плохо привыкшая к запаху волчицы, иногда всхрапывала и, нервно переступая, косила глазом в ее сторону. Я стала уговаривать лошадь, поглаживая по влажной шкуре на шее.
- Ну, чего ты, девочка? Успокойся. Айра же своя. Она не причинит тебе вреда. Наоборот, защитит, если потребуется.
Кобыла слушала меня, успокаивалась и тихонько всхрапывала в ответ. Мы проехали к реке. Я расседлала Матильду и отпустила ее пастись. А сама, расстелив брезентовый дождевик, улеглась под разлапистой елью. Дождь перестал моросить. С каждой хвоинки свисала маленькая капелька влаги, в которой отражался и переливался кусочек неба. Бессонная ночь и волнения давали о себе знать. Мысли были ленивые и вязкие. Конечно, я думала о Володе. Боль, поселившаяся в груди, как холодная змея, разматывала свои кольца, вызывая щемящую тоску. Открыв глаза, громко сказала:
- Я больше никуда не побегу!
Маленькая птичка, испуганная моим голосом, вспорхнула с ветки, осыпав мне на лицо мелкие капли. Принятое решение всегда приносило мне облегчение. Боль отступила. И я впервые подумала об этом месте, как о доме. Мне стало спокойно на душе. Я улыбнулась и закрыла глаза. Сквозь дремоту, слышала, как переступает копытами Матильда, хрумкающая позднюю осеннюю траву. Мне под бок забралась Айра, и улеглась, положив голову на мои ноги. Согретая ее теплом, я незаметно для себя провалилась в сон.