Какие мы все разные, - думал Вадим. Это понимаешь, когда просто совершаешь обычные поездки по городу. Блеск и нищета как-то гармонично уживаются в таких больших мегаполисах, как Москва. Каждое утро миллионы людей совершают традиционную миграцию к своим рабочим местам, и также, по вечерам, возвращаются к себе домой. Утром- сонные, немного вялые люди, уткнувшиеся в свои телефоны или тупо смотрящие в окно. Днем- активные бодрые . Вечером- слегка уставшие, чуть отрешенные горожане, едущие по своим делам. Каждое утро, по пути на работу, он шел одной и той же дорогой. После Метро, среди аккуратных людей, его путь пролегал по подземному переходу, где постоянно были одни и те же нищие. Их лица давно примелькались, и отсутствие хотя-бы одного, уже было заметно. Они были всегда на "посту", в любой сезон, в любую погоду! Плохо и грязно одетые, они не отталкивали взгляд, а были привычным фоном для спешащих по делам москвичей. Иногда он подкидывал этим нищим небольшие денежки, не больше ста рублей, но бродяжки были рады и этим крохам.
Вадиму особенно запомнилась одна нищенка, сидевшая в углу на пластиковом ящике из-под бутылок. Спутанные волосы, вечно выбивающиеся из-под шапки, почти полностью закрывали ее лицо. Она как будто и не замечала этого. Вадиму всегда хотелось убрать эту прядь волос с ее лица, как будто она, эта прядь, закрывала свет ему самому. Грязное зимнее пальто несуразные сапоги дополняли общий вид этой старухи, хотя, кто ее знает сколько ей лет? Может и не старуха вовсе. Эта женщина все время что-то писала карандашом в тетрадке, каждое утро! Ему хотелось узнать, что же такое она пишет, ведь это продолжается достаточно долго, ну пару лет точно. Он даже прозвал ее про себя "Лев Толстой". Однажды, он вдруг поймал себя на мысли, что чего-то не хватает в переходе. Старухи нет! Эй, "Лев Толстой", ты куда делась? Подошел к группе нищих, чтобы дать очередную сотню кому-нибудь из них, и увидел на том месте, где она обычно сидела, внутри ящика скрученную общую тетрадь с карандашом внутри. Полюбопытствовал, куда же делась эта странная женщина, которая постоянно что-то писала в своей тетрадке. Толстая румяная тетка, неряшливая и немного подшофе, со смехом сообщила, что эту сумасшедшую увезли на скорой три дня назад и больше они ее не видали.
-А можно взять эту тетрадку? Ведь она уже не нужна? - спросил Вадим.
-Да забирай, кому нужны ее каракули, она же сумасшедшая, - веселилась толстуха. Вадим сунул женщине сторублевку и поднял тетрадку. Опаздывая на работу, ускорил шаг. Вечером, уже дома, заварил крепкий чай. Достал из файла, в который положил тетрадку "Льва Толстого", и стал читать записи этой странной женщины. Обомлел, красивым, почти каллиграфическим почерком, были исписаны все страницы этой тетради. Поправил на переносице очки. По стилю, было заметно, что у нее было хорошее образование и такой почерк тоже характеризовал ее, как приличного и доброго человека. О чем же там было написано?
"Сынок,- писала она, почему обида? Потому, что я ждала, что ты станешь опорой и защитой мне в старости, а ты вычеркнул меня из своей жизни. Я обижаюсь на то, что, когда я была при деньгах и ты в них нуждался, я для тебя была мамой. Когда родились твои дети и ты нуждался в помощи бабушки, я была нужным для тебя человеком. Когда я вышла на пенсию и стала ограничена в средствах, у меня пошатнулось здоровье, я стала тебе не нужна. Ты не звонишь, не интересуешься, ведешь себя так, как будто меня больше нет. В самые тяжелые годы твоего взросления, я тебя не бросала, даже мысли не допускала, чтобы с тобой расстаться. Когда страна развалилась, как карточный домик, когда ушел к другой твой отец и я осталась одна, когда после развода все родственники от меня отвернулись и мне порою нечем было тебя накормить, я была с тобой. Я любила тебя и буду любить всегда. Не все матери поступают так. Я теряла работу, мне порою нечем было платить за учебу, еду и одежду, я находила подработки, но от тебя не отказывалась. И в школе, и в ВУЗе у тебя всегда было все, что положено и компьютеры, и скейты и приставки. Ты получил образование тоже не без моей помощи. Благодаря нашим совместным усилиям, у тебя хорошая работа, которая кормила и кормит до сих пор. Я помогала тебе со свадьбой. Она была проведена, в том числе и на мои на мои средства. В пору становления твоей семьи, помогала обустраивать ваш быт. Носила и деньги, и продукты, помогала платить кредиты. Когда у вас родились дети, я нянчила их, помогала как могла. Я ни разу не отчитала невестку ни за один проступок, которых было не мало. Я не позволяла тебе неуважительно относиться к родственникам и другим людям, попавшимся на пути. Я всегда думала, что у меня очень хороший сын.
Что мне было от тебя нужно? Вот что:
-чтобы звонил хотя-бы раз в неделю;
-чтобы приходил иногда не по делу, а поинтересоваться, не нужно ли мне чем помочь;
-чтобы разделил часть финансовых затрат;
-чтобы не считал меня чужим человеком в своей жизни;
Сынок, мне больно, от того, что ты отказался от меня, еще живой. Ты вычеркнул меня из своей жизни при моей жизни. Сейчас, когда я не работаю и нахожусь на пенсии, я все больше начинаю зависеть от тебя. Здоровье подводит, материальные проблемы, одиночество. И чем больше я начинаю от тебя зависеть, тем сильнее ты от меня отдаляешься. Правду говорят мудрые люди- сыновей рожать, что камни рожать. Ты ведь был другим. Таким покладистым, добрым, внимательным. Под какими слоями обид или еще чего-то спрятался в твоем сердце мой мальчик, которого я любила и люблю. Которого я держала на коленях, гладить по голове, щекотала и с кем дурачилась? Какой броней обросло твое сердце, сынок? Ты странно вел себя в ситуациях, когда мне грозила реальная опасность. Ты как рыба, был рядом, но без пользы. Я попадала в больницы, в аварии, меня обижали чужие люди, ты спокойно, даже отрешенно воспринимал эти ситуации. Ты переложил ответственность за свою мать на сестру, которая взвалила молча на свои плечи мои проблемы, которая кормила меня и все время находилась в курсе моих дел. Мне больно, сынок, но я все равно тебя люблю. Я давно ушла из твоей жизни, но ты даже не заметил моего ухода. Я все равно молюсь, чтобы у тебя все было хорошо. Не ищи меня. Твоя мама."
Перечитав это письмо, Вадим ужаснулся. Что такого можно было писать более двух лет? Явно же, что не это коротенькое письмо? Больше двух лет он видел, как женщина что-то писала! Решил узнать у ее "собратьев", куда она девала свои записи? Проходя в очередной раз по переходу, заметил, что на месте "Льва Толстого" уже сидит старый седой мужчина. Спросил у толстухи, - не появлялась ли та женщина?
-Да нет, померла видно, - на этот раз без смеха ответила ему. А ты ей кем будешь? Вадим промолчал.
-А что она тут все писала? - настаивал Вадим? О чем?
-Сыну все что-то писала, а вечером написанное рвала. Утром снова писала. Одно и то же письмо. О чем не знаю, но пока не напишет, бывало, и домой не уходит. Сумасшедшая!
Вадим после работы купил билет до Болшево, где теперь жила его одинокая мать. Он не шел, а бежал к ней, и всю дорогу боялся, что вдруг такое случиться, и его мама уже никогда ему не откроет свою дверь. Мама, мамочка...