Видали, сколько вил? Когда разоблачат клевету, всегда тёплое чувство, не так ли. Особенно если оболгали тебя самого. Мыкаешься ошельмованный — и вдруг торжество справедливости. От основания мира не бывало у нас никаких вил. Тишина и скука — да, вилы — нет.
Вилы — это когда над головой наблюдателя бьются лев и буйвол. Ничего себе тишина и скука. Рык, рёв и скалы летают.
Если Фома трудится ради торжества справедливости, то почему я лезу под руку, стоит ему написать Именины жабы? Напишет — похерит, напишет — похерит. Потому и лезу, что проклятьем заклеймённый.
Международника могучая волна, совершенно верно. Эжен Потье в переводе Аркадия Коца. Оба хороши. С какой стати проклят весь мир голодных и рабов. И кем он проклят, спрашивается. Вот недоумки. Голодным и рабам туго на этом свете, зато и награда соответствующая.
Не всем, да. Зато и не каждый богач осуждён, кое-кого милуют. Дедушка убивал и грабил, сын-то при чём. Сын за отца не ответчик. Тем более внук. Делиться надо, вот что я вам скажу.
Везёт же людям. От самого рождения впроголодь — зато вон какая вёрткая в свои восемьдесят пять. А у этого денег куры не клюют, и нате вам — храм отгрохал. Счастливчики.
Да я тысячу храмов могу отгрохать, две тысячи. Образно выражаясь. Ну и что две тысячи храмов. Мартышкин труд, пустые хлопоты. Как был проклятьем заклеймённый, так и остался. И никто никогда не посочувствует.
Теперь понятно, почему я заставил Фому сменить заголовок? Шкурный вопрос, да. Случится побывать в Индии — передайте населению: моя работа. Фома с Именинами жабы — враг индийского народа, а незримая безымянная сила с Рёвом вер — друг.
