Сегодня моя фея Вдохновения ушла с самого утра, хлопнув дверью.
— Адьёс! — крикнула она мне с лестничной площадки, — Не жди меня сегодня! Мне тоже выходные полагаются и я планирую хорошенько гульнуть!
И исчезла. Куда направилась, не знаю. В лёгком светлом сарафане... а на улице, между прочим, по утрам всего +14. Замёрзнет, дурочка...
Проводив Вдохновению, я занялась домашними делами. Приготовила с утра сковородку тушеной капусты с мясом, отварила картошку, настрогала Эдику помидоры для салата... Прогуляла собак.
Села ненадолго к компьютеру и сверстала видеоролик про нашу поездку на Мраморное озеро. Хороший ролик получился.
В правом нижнем углу экрана пиликнуло сообщение из социальной сети.
"От Алёны из приюта" — поняла я и открыла сообщение.
Мы с Алёной пока лично не знакомы. Знаю только, что она помогает моему товарищу Диме Фролову с собачьим приютом в Симферополе. С Димой мы знакомы давно, ещё с поисково-спасательной службы. Дима и его собака Сарделя - спасатели. Кроме этого Дима и Сарделя - владельцы этого злополучного приюта, который смело с лица земли 19 августа этого года, когда Симферополь залило месячной нормой осадков.
Поэтому с Алёной я тоже познакомлюсь лично, когда поеду к Диме в приют. А я обязательно поеду, только немного позже.
"Здравствуйте, Саша", — пишет Алёна. И просит разместить ссылку на свой пост, где она пишет про текущие дела в приюте.
Думы о приюте и способах помощи для него вывели меня на иные воспоминания... о другом приюте... для детей. В Варшаве. И о Пани Барбаре, которую звали просто - Биби.
С Пани Барбарой я познакомилась в далёком 1991 году в Варшаве, где она жила.
Удивительная женщина эта Пани Барбара. Коренная варшавянка, интеллигент до мозга костей, они с мужем организовали в своем доме Семейный Детский Дом, один из первых Домов такого типа.
В общей сложности семейство Станчук пригрели и вывели "в люди" 15 чужих брошенных детей. При чём детей не всегда нормальных. Я бы даже сказала - чаще всего не совсем нормальных. Таковы были правила Семейного Дома - государство обеспечивало Семью просторным жльём, дотациями, а Семья обязалась брать детей без разбора - какого государство дало, такого и приняли.
Дети звали своих опекунов "тётечка" и "вуяшек (дядечка)", потому что дети были уже взрослые - кому 6 лет, а кому и 15. Супруги Станчук не настаивали на "маме" и "папе".
Был у Пани Барбары и Пана Станислава и свой сын, Григорий. Единственный. Домашние звали его Грубый, что по-польски означает Толстый. Был Григорий слегка толстоват... Любя так звали, а он и не обижался. Разве можно обижаться, когда тебя любят?!
Разницы между своим сыном и приёмными детьми Станчуки не делали. Если кто провинился - так получал ремнём по пятой точке независимо от родственных связей. Зато награждали всех поровну, это был закон Семьи.
На детей никогда не кричали, ко всему относились с юмором и позитивом. Жили по принципу "ура! стакан наполовину полный!"
Дети из приютов, попав в такую доброжелательную атмосферу, сначала не знали, как себя вести. А потом "плыли" от смешливой любви и растворялись в новом для них мире.
— Один только раз было, — говорила Пани Барбара, — Вредного такого пацана нам привезли. Ух и натерпелись мы с ним! То соли в кастрюлю насыплет, то тетрадки детям порвёт, то на стенах неприличности нарисует. Воевали мы с ним только юмором, и дети, и мы со Сташком. но по доброму воевали, без ехидства.
Ехидство и прочие запрещённые методы манипулирования в Семье искоренялось прямо на пороге. Как только кто-то начинал применять эти подлые приёмчики, как ему популярно объясняли, что так делать не надо.
Вредного дитёныша долго отучали от вредительства своим близким. И так его достали всеобщим сопротивлением, что вздумал он бежать.
— Убегу, говорит, от тебя! — смеялась Пани Барбара, — А я ему говорю - беги, дверь открыта. Он и убежал! В палисадник! Встал перед окном кухни, приставил растопыренные пятерни к носу, сыграл мне "буратину" - и домой пришел. Потому что на обед были куриные крылышки в медовом соусе!
С тех пор Вредный стал человеком. А Семья очередной раз победила зло юмором, добротой и хроническим позитивом.
Зато родной сын однажды довел мать до слёз.
— Раз приходит Грубый домой, — вспоминала Пани Барбара, — А было ему лет десять, и говорит мне - "Тётя, а обедать скоро?"
Естественно, за "тётю" Грубый получил полотенцем по хребтине.
— Это какая я тебе "тётя"?! Это что ещё такое?!
— Ты чего дерёшься? Я разве плохо сделал? Все зовут тебя "тётей", а я буду звать "мамой"? Это же для других обидно! Пусть будет, как у всех...
Тут Пани Станчук расплакалась. Только слёзы эти были вперемешку с гордостью за сына.
Спустя время некоторые её приёмные дети стали называть её и вуйка Сташка Мамо и Тато. А когда пошли первые внуки, так стали они бабчей и дядком.
— Один мелкий пострел меня вместо "бабча" назвал Биби. Так и осталось. Теперь все меня Биби зовут.
И я звала её Биби. Потому что не было у неё чужих детей. Все родные. Хоть из России, хоть из Польши, хоть из Украины.
Много историй рассказывала мне Пани Барбара, только помню я не все... а попросить повторить уже и некого... нет уже Биби. Ушла в мир иной.
Муж Пани Барбары ушел намного раньше неё. Удивительно, но на похоронах этого тихого и незаметного человека была, по словам Биби, половина Варшавы. Его гроб несли по центральной улице, а люди двигались и по центральной, и по параллельным улицам. Оркестр организовали друзья Пана Сташека, с которыми он любил слегка "поквасить" в своем палисаднике. Золотые руки были у человека - и своё хозяйство держал в порядке, и другим людям не отказывал в помощи. Поэтому провожали его так щедро...
Так эти двое и вырастили 15 чужих детей, как своего единственного ребёнка.
Лёгкие были люди. Никогда ни на что не жаловались. Наоборот - к ним прибегали все за советом или просто поговорить. Из этого Семейного Детского Дома веяло такой принимающей любовью, что каждый там чувствовал себя уверенно. Самим собой.
Я лично это пережила, хотя не была приёмным ребёнком этих людей. Мне достаточно было каждое лето приезжать к ним в гости и жить у них неделями. Нигде я так себя уверенно не чувствовала, как в этом доме.
Ну вот... отвлеклась... а хотела рассказать о приюте в Симферополе. Правда, в Симферополе приют для собак, а у Биби - приют для детей... Упаси Бог сравнивать! Что вы, что вы... как можно...
Однако, в аспекте вечности с нас не спросят - кому ты лимит своей любви отдал. Потому что нет у любви лимита. Не важно, кому мы её отдаём. Главное - ОТДАЁМ. Как в одной горской сказке... Не слышали?
Ух, не получается у меня писать коротко. Я эту сказку вам потом расскажу.
Вот и в приюте ЛаброДом любовь - без лимита. И там тоже двое бьются за жизни своих питомцев. И не справляются без нашей помощи.
Ого! кто это гремит в коридоре? Хвосты рядом со мной, Эдик на кухне из последних сил таращится в вечерний детективчик... Кто гремит в коридоре?
А это моя фея Вдохновения домой пришла...
Даже не пришла, а, пардон, приползла на бровях...
— Ты что, пьяная?
— Ик! Имею право! Я уже взрослая!
— Ладно, проходи, пьянчужка... будем мыться и баиньки.
Вдохновения хитро на меня посмотрела и залихватски подмигнула, мотанув всей своей растрёпанной головой:
— Что, плохо без меня было? Трудно без меня статейки писать?
Что мне ей сказать, чтобы не обидеть?
— Очень трудно. Прямо замучалась без тебя...
— То-то же... будешь ценить... а то, понима...
Вдохновения не договорила и рухнула тут же в коридоре.
А я пошла отсылать вам этот рассказ, написанный без неё )))