Когда я приехала учиться в Москву – в Горный Университет на Октябрьской, нас – вчерашнюю школоту - заселили в общежитие на станции метро Академическая. Комнаты были обшарпаны и убоги, в них спешно доставляли койки. Зачастую эти самые койки перли на себе их новоиспечённые счастливые обладатели.
Тараканы гуляли толпами. В ванны страшно было наступать голыми ногами, а на унитазы садиться голой попой.
Уже через неделю мы узнали, что в общежитии ремонты делаются этажами. Один этаж в год. Поэтому, например, четвертый этаж похож на картинку, а на нашем, восьмом, можно снимать какую-нибудь чернуху для Каннского фестиваля в духе «убил, и закопал, и надпись написал».
Шустрые отличники уже ко второму курсу перебирались путем различных протекций на отремонтированные этажи в «двушки» и «люксы», а новичков, как селедок, напихивали в освободившиеся «трешки».
Представьте себе картину: ты затаскиваешь в указанную комнату койку, под ободряющие покрикивания помощника коменданта, а в комнате, поджав под себя ноги, на таких же койках сидят три дурачка и с ужасом смотрят на сокращение своих жилых метров.
Проходит несколько часов, ты только разложил белье на кроватке, судьбой отписанной тебе на целых пять лет, как вдруг в дверь начинают долбиться, и вот, уже ты сам сидишь, поджав под себя ноги, а в комнату затаскивают пятую кровать с прибаутками «в тесноте да не в обиде».
Среди новобранцев на отстойных этажах есть и второкурсники, и даже третьекурсники. Эти фрукты не переселяются по нескольким причинам:
- Имеют огромный послужной список нарушений и выговоров. Один такой студент, будучи в сильном алкогольном опьянении, умудрился накостылять самому коменданту. Не отчислили его только из-за спортивных заслуг - капитана институтской команды по футболу просто не кем было заменить.
- Переползают с тройки на двойки, посему протекций в деканатах не имеют, и просить за них некому.
- Работают с первого курса. В общагу приходят лишь поспать и нажраться. И то и другое, по большому счету, делать все равно где.
Зачастую, эти три категории ловко уживались в одном человеке. Вышеупомянутый капитан футбольной команды работал официантом в Корчме, и, в перерывах между пьянками, рабочими сменами и тренировками, умудрялся периодически доходить до преподавателей, и выпрашивать, или покупать тройбаны и зачеты.
Оооо. Удивительная публика – эти второкурсники и третьекурсники. Просто кладезь нужных знаний!
В какой комнате пишут на заказ рефераты? В какой палатке банчат просроченными сэндвичами, а где за копейки можно наесться от пуза свежака? Кто из студенток занимается проституцией? Кто из преподов берет за экзамен сто баксов? А кто оборзел и требует все двести? Как при больших бабках купить всю сессию оптом? В каком ресторане требуются официанты? А если руки совсем из жопы и поднос держать не могут – то где намутить бабла?
От них то – от старшаков - мы и узнали о том, что можно «посветить рожей на ТВ и срубить на похавать». Первокурсники с придыханием передавали из уст в уста важную информацию:
- Посидеть в зале –триста рубасов! Только хлопать надо –там показывают – когда.
- А главный герой – девятьсот!
- А если подраться – то тыщу двести.
- Не бреши, раз не знаешь. За драку два косаря сразу отваливают.
- Блин. А я слышал, Эдди с двенадцатого этажа три тыщи срубил!
- Ну ты захотел! Эдди из Африки – и был типа принцем наследным –за невестой в Россию приехал. А ты своей ростовской рожей на африканского прынца не потянешь!
Мы с подругой Настей тоже выслушивали эти байки, и тихонько перепирались:
- Че?
- Ниче.
- Пошли.
- Ага. Дура что-ли?
- Сама дура!
- Ну и все.
- Ну и все.
Всю осень мы завистливо обсасывали чужие минутки успеха и славы, но апофеозом нашему разговлению послужили Голубые Огоньки. В октябре шкубентики начали массово стекаться на съемки. Они приезжали в общагу голодные:
- Буфет на Мосфильме огого! Дорогой!
Злые:
- Нет шампанского в бокалах! Нет! Там Буратино! Вот честно! Лимонад «Буратино» – я тоже думал шампанское, а это – лимонад!
и восторженные:
- Киркоров! Виагра! Красивые! Пугачеву три дня ждали! Вся массовка, съемочная группа! Только на третий день приехала!
Налопавшись макарон и картошки, они сваливались на кровать и заплетающимся от усталости языком отвечали на наши вопросы:
- Режиссеры – они злые. Как заорет: «Улыбайтесь! Вы что, хотите, чтобы по телевизору показывали ваши постные рожи?». А как тут улыбаться, если я на большой перемене в столовку не успел – к семинару готовился.
- Звезды? Да конечно не сидят они все в одном зале. Присядут за столик, на следующий день других снимут – за соседним столиком. А потом склеят все в одно. Да я тоже думал. А тут вон че!
- Блестящие – ага, красивые. Особенно эта – рыженькая. Миленькая. Улыбается.
В общем, после Нового Года, я, рассматривая себя в огромное зеркало в вестибюле института, твердо решила – достойна!
Всем хороша – ноги от попы. Ой, от ушей. Мордочка симпатичная. Сиськи. Блин. Сиськи маленькие, конечно. Мать все смеялась – бодливой корове Бог рога не дал. Ну ничего. Лифчик надо с поролоном надеть, а там как попрет – можно и на операцию накопить по-шурику.
Одной, конечно, ехать не хотелось и я схуепердила уговорила Настю. Приехали мы на улицу Цурюпы. По предварительной записи. Долго сидели у поста охраны, ждали временные пропуска и смотрели на огромной плазме передачу Валерия Комисарова «Девичьи слезы».
Наконец, за нами пришла милая девушка и отвела нас в кабинет – заполнять анкеты. Увидев анкеты, мы приуныли – опыт хождения по собеседованиям, говорил нам, что на этих анкетах все и закончится. И, тем не менее, будучи студентками (приказано писать – пиши) мы принялись заполнять бумаги.
Я, к сожалению, толком уже не помню вопросы анкеты. Ну стандарт – рост, возраст, вес… Помню только один: готовы ли Вы сниматься обнаженной.
Я долго думала – готова ли я сниматься обнаженной… Потом вспомнила про свои маленькие сиськи, и решила, что, конечно нет! Не готова! Я не такая!
К нашему удивлению, после того как мы отдали исписанные анкеты, милая девушка, бегло их просмотрев, сообщила, что по случайным обстоятельствам, несколько участников не смогут присутствовать на сьемках. А все уже готово к трансляции шоу. Поэтому, этих участников требуется заменить. И, если мы согласны, она подберет нам сценарии. Оплата – восемьсот рублей.
Восемьсот рублей! Ёшкин кот! Вот везуха!
- А почему сценарии? Это ведь реальные люди заболели? А сценарий – это выдумка… - несмотря на внутреннее ликование, робко спросила я.
- Ну, это просто так называется. Сценарий. Конечно, это реальные люди! И реальные истории из жизни.
- А их что? Много заболело?
- Ну… Не много, конечно, но есть такие. Вот. Почитайте сценарии, потом придут режиссеры и посмотрят на вас. На кого вы будете похожи – тех заболевших героев и замените.
Режиссеры. Сценарии. Да не один – три дали – на выбор! Во маза поперла. Ну все. Гордись, мать! Звезду воспитала!
Я углубилась в сценарий.
С каждым прочитанным предложением радость моя улетучивалась. Настроение портилось. К концовке уныние настолько меня поглотило, что я забыла про Настю, читающую свой сценарий на соседнем кресле.
Наконец, первый режиссер пришел. Высокий такой парень.
- Эта что ли? – получив от милой девушки утвердительный ответ, режиссер завалился в кресло напротив меня, широко раздвинув ноги.
- Здравствуйте, - тихонько прошептала я.
- Здрасте, - процедил режиссер, и посмотрел на меня как на говно. – Сценарий прочитали?
- Вы знаете, прочитала. Но вот, сценарий так меня удивил… Честно говоря, тут много странностей и несостыковок!
Бровь режиссера поползла вверх, а его лицо наконец-то выдало эмоцию.
Эмоцию под названием: «О! Говно умеет говорить!»
- Что же странного?
- Ну вот ваш герой… Он с поднятой рукой ходит. Так ведь не бывает. Типа наказал себя, как известный святой за грехи, и мама героя плачет – мол, у святого рука отсохла… Что же он – совсем ненормальный?
- Там же написано – он фанатик! Религиозные фанатики – они ведь такие!
- Да какой же он, простите, фанатик, если его девушка Татьяна всем сказала, что он просто онанизмом занимается, и чтобы себя отучить, он с этой рукой надумал ходить поднятой!
- И что?
- Ну как что… Если я сама, простите, в написанное не верю, как же я буду играть то, во что не верю? А кого, кстати, я буду играть?
- Татьяну.
Тупица. Могла бы и сама догадаться – не мать же онаниста, и не самого его.
- Ну это совсем недопустимо. Вы знаете, у меня все родственники смотрят Вашу передачу. А я при всех скажу, что «раньше у нас был прекрасный секс, а теперь секса нет, и мне так плохо без секса!» А в конце главный герой еще и «говорливой сукой» меня обзовет. Что это за оборот – говорливая сука? Первый раз такое ругательство слышу. Право скажу – недопустимое по отношению ко мне ругательство!
- Ой мля! – сказал режиссер. Встал и ушел.
А я осталась. На коленках у меня лежало еще два сценария. Обиделся, наверное – дошло до меня – это же он написал! Старался, а я не поверила. И раскритиковала. Вот бестактная какая. Надо было как-то полегче на его бездарность намекнуть.
Я вспомнила про Настю, которая все это время с интересом слушала наш разговор. На ее листах крупным шрифтом было написано название: «Аты-баты- шли солдаты». Интересно, что за маразм всучили ей? Я хотела попросить у нее почитать, но не успела.
Настя отбросила сценарий, так же резко, как режиссер встала на ноги и сказала:
- Пошли отсюда.
И мы пошли.
Раз-два-раз-два.
Аты-баты шли солдаты.
Через несколько месяцев одногруппник Костик, один из многих, кому мы растрепали про свой неудачный киношный опыт, сообщил:
- А молодец ты, что не пошла сниматься! Так ее – эту девчонку оскорбляли в конце передачи.
- Кого?
- Да эту! Из «Окон».
- Татьяну что-ли?
-Ага. Все ее ругали – и гости, и эксперты, и мама этого парня. Она даже заплакала.
Вот так не получилось из меня звезды. Таланта не хватило.
А вы говорите - «Текст»!