Современной российской моде всего 30 лет. GQ Style вспоминает, как складывался ее особый путь, полный ухабов и крутых виражей.
НА ВОПРОС «СУЩЕСТВУЕТ ЛИ МОДА В РОССИИ?» ЕСТЬ ДВА ОТВЕТА, И ОБА ПРАВИЛЬНЫЕ: «КОНЕЧНО, ДА!» И «КОНЕЧНО, НЕТ!».
Чтобы разобраться в этом вопросе, необходимо обратиться к советской истории. В те времена все было просто. С одной стороны, существовали неповоротливые фабрики, которые по два года внедряли каждую новую модель. С другой – республиканские и областные Дома моделей с коллективами часто очень талантливых, но совершенно анонимных художников. Последние разрабатывали методические пособия для промышленности и создавали свои по-настоящему модные коллекции, которые так никогда и не доходили до магазинов. В лучшем случае их авторов ждали призы на международных выставках, которые чаще всего не имели никакого отношения к моде. Вспомнить хотя бы знаменитое платье «Россия» Татьяны Осмеркиной, прогремевшее на выставке «Экспо-67» в Монреале. Имена советских художников были настолько малоизвестны, что авторство того самого платья до сих пор нередко ошибочно приписывают Вячеславу Зайцеву. Возможно, по той причине, что он стал чуть ли не единственным в СССР, кто смог добиться права подписывать свои модели. И стал единственным советским модельером, который пользовался широкой известностью.
Когда советский строй рухнул, пришел конец и устоявшейся системе моды. Удивительно, но ни один из советских модельеров так и не стал основателем своего авторского бренда. Хотя настоящих и вполне молодых талантов и профессионалов среди них хватало. В новой стране модой занялись совершенно новые люди. В качестве исключения можно назвать Дом моды «красного Диора» Вячеслава Зайцева, который просуществовал почти до сегодняшнего дня. Правда, сохранился он скорее как реликт советского Дома моделей с коллекциями, претендующими больше на статус чистого искусства, чем одежды для реальных людей.
Уже с конца 1980-х в стране появились первые частные Дома моды и ателье. Однако нереализованные амбиции советской эпохи и производственные трудности еще долго давали о себе знать. Все находились под впечатлением от «Магии моды», о которой из Парижа вещала по телевизору Наталья Козлова, а также от недосягаемых имен Диора, Кардена и Монтана. Но вместе с тем не давала забыть о себе и неповоротливость советского текстильного производства, которое со временем окончательно распалось под натиском наглого капитализма. Все как один мечтали о «настоящих модных показах» и собственных бутиках. Добавьте сюда представление о модельере как о художнике с большой буквы. Его главная задача – восхищать и удивлять, но только в последнюю очередь одевать. Так вы получите примерное представление о почве, которая дала жизнь новой российской моде.
Неудивительно, что первым именем, которое мы услышим еще в советском 1987 году, стал Валентин Юдашкин. Спустя четыре года он прогремел на настоящей парижской Неделе от-кутюр со своей коллекцией платьев «Фаберже», которые буквально повторяли работы знаменитого русского ювелира. Представить нечто подобное в реальной жизни решительно невозможно. Практичность – последняя цель, которую ставил перед собой модельер, мечтавший поразить Европу. Так 28-летний талант обрел инвесторов и внушительный список клиентов.
Первым успешным дизайнером рублево-успенского направления стал Игорь Чапурин, который начал свою карьеру в 1995 году громким признанием в любви к кутюрной эстетике. Его наряды из итальянской парчи, украшенные соломой, и ушанки из черных петушиных перьев вызывали полный восторг клиентов и редакторов первых робких глянцевых изданий.
Без поставленного на поток производства российские дизайнеры выживали в первую очередь благодаря частным заказам для представителей эстрады и новоявленных светских львиц. Так что вся эта кутюрная чрезмерность все-таки имела свой смысл. В 1995 году все заговорили про бренд Tatyana Parfionova, который процветает со своими коллекциями Высокой моды и прет-а-порте по сей день.
В отсутствие развитой индустрии другой сложной задачей было создание полноценного бренда прет-а-порте. Пионером этого направления стал выпускник Текстильного института Алексей Греков с его маркой Grekoff. Выдающимся дизайнером он не был, но очень хорошо чувствовал дух времени и конъюнктуру. Греков сделал ставку на качество, грамотный маркетинг и клиентуру, состоявшую из первых русских капиталистов, а также сразу начал выпускать и женские, и мужские коллекции. Отшивал их в Италии из итальянских тканей и привозил в Москву. Уже в 1998 году дизайнер открыл собственный магазин и запустил джинсовую линию, а еще стал первым, кто выпускал под своим именем полноценные коллекции – с обувью, аксессуарами и даже ароматом. Неизвестно, как бы бренд Grekoff развивался сегодня, если бы дизайнер неожиданно не ушел из жизни в 2001 году.
В 1999 году прогремела первая Неделя моды в Смоленском пассаже. Ее придумали Виктор Соловьев и Александр Жуков, владельцы агентства «СП2», которое в то время занималось «Международной премией дизайна Smirnoff» в Москве. Эта Неделя моды собрала сразу больше тридцати дизайнеров. В начале нулевых появляются такие имена, как Нина Неретина и Донис Пупис, Алена Ахмадуллина, Денис Симачев. Они уже не ставят перед собой цели стать русскими Диорами или подражать качественному итальянскому прет-а-порте. Каждый верен своей эстетике и аудитории. Сегодня Nina Donis и Alena Akhmadullina развиваются вполне успешно. Чего не скажешь о дизайнере Денисе Симачеве, который поначалу завоевал себе репутацию самого крутого мужского дизайнера, но постепенно ушел в чистый бизнес. Сегодня он больше известен культовым московским баром имени себя и авторскими правами на фирменную хохлому.
С 2000-х начинается настоящий бум: страна буквально дорвалась до моды. К этому времени выходят уже практически все основные глянцевые журналы, столичный Третьяковский проезд и Столешников переулок стремительно обрастают модными бутиками, а светская жизнь обретает широту и размах. Начало тысячелетия проходило под девизом «больше – лучше». К середине нулевых появились еще два игрока, которые транслировали идеалы красивой жизни. Первый – бренд Александра Терехова, потеснивший в черствых рублевских сердцах Игоря Чапурина. Второй – более камерный, но креативный Viva Vox. Его дизайнером стал выпускник Текстильного института Олег Овсиев, который 1990-е проработал в Голландии. Очень долго Viva Vox оставалась чисто женской маркой, но со временем коллекции пополнились мужскими и агендерными моделями. В это же время на московской сцене появляется Дмитрий Логинов со своим брендом мужской одежды Arsenicum и яркими концептуальными шоу, которые собирают всю светскую и театральную тусовку. Однако при всей своей выразительной эстетике и раскрученном имени Логинов предпочел остаться в рамках ателье и работать для театра, кино и частных заказчиков.
К началу 2010-x подрастает новое поколение, которое почти никак не связано с советским прошлым и комплексом страны, отрезанной от всего мира. Выросшие дети 1990-х уже не знают, что такое закрытые границы и дефицит, но еще хорошо помнят, что такое борьба за существование. Мода для них уже не только чистое творчество под крылом состоятельного инвестора, но и бизнес, который должен приносить доход. Вдобавок это поколение пошатнуло классическую систему моды, сложившуюся в ХХ веке. Важную роль в этом перевороте сыграло появление инстаграма в 2010 году. Он подарил возможность любому дизайнеру обращаться к своему покупателю напрямую, поставив под сомнение авторитет модных критиков. Инстаграму не в последнюю очередь обязаны своей популярностью такие марки, как Vika Gazinskaya и Ulyana Sergeenko, ему же благодарен Андрей Артемов, создатель WOS. Среди дизайнеров мужской одежды самым заметным тогда был Леонид Алексеев, который затем на некоторое время ушел из моды в корпоративный дизайн, а совсем недавно вернулся с брендом House of Leo.
И все-таки эти дизайнеры держались более-менее привычной системы модных координат с гендерным разделением, сезонностью и понятными представлениями о хорошем вкусе. А вот Гоша Рубчинский сумел не только превратить постсоветскую эстетику в глобальный тренд, но и полностью изменить взгляд на роль дизайнера. Его подход идеально сочетался с российской и общемировой усталостью от гламура, культа потребления и диктатуры моды. На волне популярности дворового шика выросла целая плеяда молодых дизайнеров. Некоторые из них без формального модного образования начинают путь в моде с принтованных футболок, а в итоге приходят к полноценным коллекциям вполне удобной одежды с понятным, узнаваемым дизайном. На авансцену инстаграмной моды вышли такие герои, как Георгий Яшин и Максим Дмитриев из ZNY, Volchok, питерские Krakatau, Novaya, SHU, Сергей Пахотин из «Спутник 1985».
Вторая половина 2010-х положила начало новому расцвету агендерной моды. Правда, в отличие от 1970-х и 1990-х, современная версия этого тренда приобрела более радикальные формы. Прежде образ девушки в мужском костюме или длинноволосого юноши в рубашке с жабо служил исключением, которое подтверждало общее правило. Теперь мода предлагает вообще забыть о том, кто носит эту одежду – парень или девушка. Патриархальная максима «главное – это душа» приобретает в этом контексте совершенно новое звучание, и месcедж (часто буквально написанный на вещах словами) становится важнее любых спецэффектов.
СЕГОДНЯШНИЕ ДИЗАЙНЕРЫ ПРЕДЛАГАЮТ ВООБЩЕ ЗАБЫТЬ О ТОМ, КТО НОCИТ ИХ ОДЕЖДУ – ПАРЕНЬ ИЛИ ДЕВУШКА.
Если еще несколько лет назад равнодушие к гендеру проявлялось чаще всего через бесконечные вариации свитшотов, худи и мешковатых пальто единого размера, то последнее время (спасибо Алессандро Микеле) появляется все больше дизайнеров, которые шлют миру более сложные послания. Среди них много тех, кто начинал свой путь с чисто женских коллекций. Даже дизайнер из 1990-х Татьяна Парфенова все чаще показывает свои наряды на юношах. Молодой талант Никита Калмыков изначально адресовал свою одежду Odor покупателям-мужчинам, но ее почти «тургеневский» романтизм сразу привлек к ней и женскую аудиторию. Вообще изменение отношения к гендеру привело к тому, что теперь девушки готовы одеваться даже в вещи таких вполне концептуальных мужских марок, как питерская Math Илькина Бахшиева или Tigran Avetisyan.
Как известно, сила действия равна силе противодействия, а на смену хайпу приходит антихайп – многие бренды делают ставку на аккуратно сшитые вещи на каждый день. К таким можно отнести и пионеров новой классики Tryyt, и мрачных минималистов The Óckam, и создателей технологичной верхней одежды SHU. Оборотной стороной тенденции стало появление множества вторичных по своей сути марок-клонов с одеждой весьма посредственного качества.
Гораздо интереснее кажется нам тренд на поиски собственной культурной идентичности. Марки вроде House of Leo, Infundibulum и та же Odor ровно об этом: спокойном и уважительном принятии своих корней. Для них национальные традиции – это не сувенирная продукция на экспорт, а то, что формирует нашу среду обитания. И этот интерес к своему прошлому и есть самая большая новость.
