Кажется, ей пришлась тогда по вкусу одна незатейливая песенка… — я хитро подмигнула ученичку. — Не напомнишь мне?
— Охотно, — улыбнулся Мило и негромко запел, отстукивая пальцами ритм:
В клетку старик соловья посадил,
Птичке злодейски крыло повредил,
Клетку накрыл и созвал всех гостей:
Только открою — пой, соловей!
Пой для меня, соловей!
Гости собрались — шумят и галдят,
Все с любопытством на клетку глядят,
Вдруг из-за прутьев послышалось: "Кар!"
И прихватил старикашку удар!
Что за кошмар? Что за кошмар?
Сдернул платок — и не верит глазам,
Чем досадил наш герой небесам:
Вместо соловушки ворон сидит,
На старика мрачный ворон сердит.
Грозно глядит — очень сердит!
Все суетятся, шумят и снуют,
А в уголке заливается шут:
Птица должна на свободе летать,
Жаль, что вам это, друзья не понять!
Нет, не понять… нет, не понять…
Ворон сердитый клетку разбил,
Взмахом крыла старика уронил.
Шут хохотал, распевал соловей
Песню о сладкой свободе своей —
Лишь для себя — не для гостей!
Не для гостей!
— Прелестно, Мило! — зааплодировала я. — У тебя талант, не устаю повторять! И нрав, как у прирожденного шута — язвительный, и глаза — зоркие, все подмечают! Ах, как же чудесно, что у меня есть такой ученик!