Мама хвалила меня за прическу, но полагала, что в качестве школьницы я выгляжу гораздо хуже.
— И ничего в этом постыдного нет, — сказала она, увидев, как я с готовностью подставляю голову. — Все дети проходят через это.
— Но мне хочется делать это прямо при вас.
Она улыбнулась.
Умею я убеждать женщин.
Но давай не будем спешить.
Чего торопить события, – сказала она. – Сейчас еще рано. Отдохни.
Выдвини мое кресло и садись.
Хочешь, что-нибудь покажу?
Она подвинула к себе одно из кресел и разложила для меня на столе свой альбом.
– Открой верхний ящик, — сказала она и сама же ответила на свой вопрос: – У меня есть бумага.
Для детей это как откровение, – сказала она после длинной паузы. – Для них музыка – это то, что сам Бог нам показывает.
И когда я рисовала цветы, то думала о животных и птиц.
А когда я играла на рояле, то всегда ощущала присутствие Бога в гостиной.
Можешь мне поверить, - добавила она. – Я умею играть на рояли.
Это не так просто, как кажется.
Зная, как ты любишь музыку, мне иногда кажется, что я рисую ее для тебя.
Скажи мне, как дела, Моника?
Как зовут твою учительницу?
– спросила она меня. – Моника, Моничка, Мониччи, Моникетта, Моничи.
Мне нравятся все эти имена, сказала я ей.
Ну что же, к тому же они английские.
Я училась в школе в Англии, где все по-другому.
Там говорят по-английски, Моники в Англии нет.
Если ты решила стать пианисткой, то должна разговаривать со своим преподавателем исключительно по-испански.
Почему?
Становишься ведь не просто пианисткой.
Ты должна стать Мадонной музыки.
В детстве я думала, что играю в одиночестве, что никто меня не слышит.
Вот поэтому-то и играю сама.
Неплохо получается?
Тебе виднее, сказала она мне.
Сколько тебе лет?
— Я уже не ребенок, 19 лет, — ответила я. — Взрослеть всегда нелегко.
Иногда мне кажется, что время не имеет значения.
Тебе нельзя смотреть на других, нельз