Из дневника психолога.
...Мы готовы прилагать и не малые усилия; готовы сносить различные тяготы жизни, а то и ступаем на тернистые пути, длиною в целую жизнь — для того лишь, что бы не сталкиваться с самими собой. Когда же случается нам оказаться лицом к лицу с своим внутренним миром, самое ужасное, что приходится ему там обнаружить — это факт полной и безраздельной ответственности за ту жизнь, которую мы выбрали и выбираем вновь и вновь.
Пожалуй, нет в человеке более принудительной и закоренелой идеи чем та, что сценарий его жизни создаётся кем-то другим, а он лишь отыгрывает в этой картине предписываемые роли. При этом, конечно же, когда действия персонажа связывают счастливый случай и успех, мы склонны отождествляться с героем, охотно признаём в его образе самих себя. Но когда, напротив, неудача то и дело, что настигает нашего протагониста во всех его делах и начинаниях, мы внутренне дистанцируемся от него и если не презираем и не делаем из него антагониста, то во всяком случае отвергаем какую-либо связь его характера с чертами нашей личности. Так и появляются в самосознании «слепые зоны», где, как бы без нашего участия ведётся какая-то своя жизнь, образующая, как побочный продукт, бессознательные связи, безотчётные мотивы и прочие элементы теневой жизни души. А потом удивляемся сами себе,— как же так, мы хотели одного, а получаем совсем другое; думаем одно, а делаем совершенно противоположное. Словом, почему-то оказываемся и с жизнью и с собою не в ладу.
Отсюда, задача психотерапии должна состоять прежде всего в том, чтобы возвращать человека к ответственности за каждый фрагмент его истории, выявлять в нём не только эти бесконечные маски и роли, но и самого режиссёра-постановщика всех сцен его жизни.
14.01.2012.
Константин Сорокин, психолог.
Из дневника психолога.
...Мы готовы прилагать и не малые усилия; готовы сносить различные тяготы жизни, а то и ступаем на тернистые пути, длиною в целую жизнь — для того лишь, что бы не сталкиваться с самими собой. Когда же случается нам оказаться лицом к лицу с своим внутренним миром, самое ужасное, что приходится ему там обнаружить — это факт полной и безраздельной ответственности за ту жизнь, которую мы выбрали и выбираем вновь и вновь.
Пожалуй, нет в человеке более принудительной и закоренелой идеи чем та, что сценарий его жизни создаётся кем-то другим, а он лишь отыгрывает в этой картине предписываемые роли. При этом, конечно же, когда действия персонажа связывают счастливый случай и успех, мы склонны отождествляться с героем, охотно признаём в его образе самих себя. Но когда, напротив, неудача то и дело, что настигает нашего протагониста во всех его делах и начинаниях, мы внутренне дистанцируемся от него и если не презираем и не делаем из него антагониста, то во всяком случае отвергаем какую-либо связь его характера с чертами нашей личности. Так и появляются в самосознании «слепые зоны», где, как бы без нашего участия ведётся какая-то своя жизнь, образующая, как побочный продукт, бессознательные связи, безотчётные мотивы и прочие элементы теневой жизни души. А потом удивляемся сами себе,— как же так, мы хотели одного, а получаем совсем другое; думаем одно, а делаем совершенно противоположное. Словом, почему-то оказываемся и с жизнью и с собою не в ладу.
Отсюда, задача психотерапии должна состоять прежде всего в том, чтобы возвращать человека к ответственности за каждый фрагмент его истории, выявлять в нём не только эти бесконечные маски и роли, но и самого режиссёра-постановщика всех сцен его жизни.
14.01.2012.
Константин Сорокин, психолог.
