Снег окончательно накрыл солому, под которой лежали Инышка и Ядвига. Для них наступила кромешная ледяная тьма. Но в этой тьме только сильнее открылось для казака другое, ранее неведомое зрение. Он видел припухлые губы, серые лучистые глаза, пряди волнистых волос. Мысленно разговаривал, переводя любую тему в угловатую, дурацкую шутку и тут же сам над собой посмеивался. Представлял, как они вместе обустраивают дом, как беззлобно бранятся и многое, многое другое...
Кайдал начинал все чаще и чаще спотыкаться, тревожно всхрапывать, а то и замирать на месте. Силантий бурчал, вскидывая поводьями. Волокуша то и дело проваливалась в какие-то ямы и рытвины. Наконец окончательно встала.
- Усе, приехали, раздери душу! - Силантий спрыгнул с волокуши.
- Что случилось? - Ядвига пошевелила замерзшими губами.
- Заблудились, кажись! Эх, Кайдалушка, куды ж ты нас завез? Я тоже чуть придремал. А он с дороги-то и сошел. Да где она, дорога эта? Богу и то не видно! Не то что животине несчастной!
Радзивил попыталась подняться, но слой мокрого снега оказался настолько тяжел, что пани только охнула и осталась лежать на месте.
Силантий сгреб предплечьем белый бугор, который возвышался над его «пассажирами», взял пучок соломы, вытащил из-за пояса топор и стал разводить огонь. Желтые языки пламени быстро поднялись, робко затрепетали и вскоре вовсю пустились в плясовую по щепе, бересте и хворосту. Инышка с трудом оторвался от своего лежбища: холодом настолько сильно заколодило мышцы, что пошевелиться было очень трудно. Но вставать нужно, иначе студенец проникнет в кости и во все внутренности, тогда пиши-пропало, хорошо еще, если выживешь, а от горячки уж точно не убережешься.
- Как же нам теперь быть, Силушка? - Ядвига протянула озябшие кисти рук над пламенем.
- Ждать до восхода. - Силантий буркнул куда-то в бороду.
- Что за напасть, растуды в телегу! - Полужников стал переминаться с ноги на ногу, похлопывая себя ладонями по ляжкам.
- Вот теперь и сказывай про своих леших. - Ядвига с улыбкой посмотрела на казака.
- Самое время, пани, про леших-то... Только их нам здесь не хватает. - Инышка ответил взглядом, но встретившись с глазами польки, тут же отвернулся и еще сильнее затоптался на месте. - Я б до ельничка дошел!
- Сходи. Оно само-то не рассосется! - Силантий впервые за все время их знакомства пошутил.
Ядвига прыснула в кулачок.
- Смотри, чтоб кикимора за штаны не уволокла.
- Да ну вас. - Инышка, поджимаясь, побежал к кустам.
Силантий тем временем сходил к волокуше, достал из мешка несколько рыбин, кусок сильно соленого мяса, половину каравая хлеба и холодного отвара из чаги.
- На вот, протянул он сушеного карпа Ядвиге, - ужо извиняйте, пани, чистить не буду. Вон казак придет, пущай и чистит.
- Ха-х, в этом тоже есть смысл. - Радзивил усмехнулась.
- Чаво? - Протянул Силантий.
- Рыцарь должен выполнять любой каприз дамы. Иначе скучно. Э-эй, Иннокентий Пахомович, вы где? У меня будет к вам одна маленькая просьба.
- Вот черт, а не баба! - Силантий сплюнул и отвернулся.
- Что, ясновельможная пани! - Инышка вышел из кромешной тьмы кустов и прищурился на костер.
- Почистите ка мне рыбки, Иннокентий Пахомович. Начинайте привыкать к светским манерам.
По лицу Инышки, словно огнем провело. Он вытер лицо рукавом.
- У нас, пани, рыбу бабы чистят. А потому попрошу тебя этим вот сейчас и заняться.
- Ин-нокентий! Я что-то плохо поняла! Или ослышалась? Неужели гордость взыграла! Ха-ха-ха...
Неизвестно чем бы закончился этот маленький сюжет той ночи, если бы на освещенную полянку не выехали два всадника. Все произошло очень быстро и почти бесшумно, словно они здесь находились давно и поджидали только подходящего момента. Всадники были одеты в крестьянскую одежду: длинные тулупы с поднятым воротом, волчьи шапки, правда на ногах крепкие кожаные сапоги с меховой оторочкой.
На войне всегда только, как на войне. Во все века и в любые племена есть люди, которых не сложно купить. Но полагаться на таких охотников удачи, Боже упаси. С ними сотрудничают, им платят, но никогда не доверяют. Где и когда разыскал хитроумный Скряба этих двух поляков сказать трудно, но за небольшую мзду они всегда выполняли не очень опасные поручения и доставляли сведения с польско-русской границы. Конечно, такая информация не обладала серьезной значимостью, но иногда очень даже приходилась кстати. Вот и сейчас эти люди готовы были за свои «тридцать серебреников» перевезти через линию фронта одну молодую пару. Что эта за пара, для какой цели стремится в Польшу, естественно они не знали. Один из поляков поднес факел к лицу Ядвиги.
- Хорошенькая! - сказал по-польски, обращаясь к напарнику. И неожиданно, выхватив из-за пояса пистоль, почти не целясь, выстрелил в Силантия. Тот, громко крякнув, стал оседать на снег.
- Очень похожа на польку. - прозвучал ответ из темноты.
- Вы поляки! Боже праведный, вы поляки! - Ядвига чуть не закричала от радости, не обращая внимания на бедного Силантия.
- А вы кто, прекрасная пани? - спросил тот, что держал факел.
- О-о, вы никогда не пожалеете, если окажете мне небольшую услугу! - Радзивил взяла под узцы коня всадника.
- Мы здесь для того и находимся, пани!
- Но я не одна — Ядвига вопросительно посмотрела на Инышку, - нас двое.
- О том нам ведомо! Возьмем вас на крупы своих коней.
- Хотя, - полька снова в упор посмотрела на Инышку, - ты можешь оставаться, рыцарь. Только дай мне письмо, которое вез гонец московскому государю.
Инышка едва сдерживал себя, чтобы не броситься прочь, в чащу непроходимого ночного леса. Он выполнил приказ. Теперь можно бежать и ждать холостого выстрела в спину, после которого он должен деланно плеснуть руками и повалиться навзничь. Так же деланно, как упал Силантий. Скряба все рассчитал. Инышку и Силантия должны якобы убить, чтобы у Ядвиги не оставалось никаких сомнений. В темноте из-за пазухи у него бы вытащили пакет с посланием и дело с концом. Полька доставлена. Теперь можно вернуться и побыстрее оказаться там, где сейчас сражаются казаки Тимофея Кобелева. Так нет же ж. Что-то, более сильное, нежели его воля, мешало ему сделать это. А всего того нужно сыграть последнюю часть спектакля. Просто сделать вид, что спасовал перед иноземцами и драпать, драпать, что есть силы. Пусть в спину летят насмешки ненавистных поляков. Самое главное, задание выполнено. Но в том-то все и дело. Нелегко казаку стерпеть насмешку, но еще тяжелее молодому мужчине так вот запросто отказаться от человека, которого полюбил пуще неволи. И Инышка, словно выдохнул:
- Куда ж я теперь, пани Ядвига? Ежли меня споймают, то сидеть тогда на колу. А ведь споймают обязательно. Казаки домой не примут. На Москве долго не спрячешься. Некуда мне выходит, ясновельможная!
- А как же вы узнали, где меня искать и кто я? - Ядвига вдруг отступила на шаг.
- Да вы, пани, не беспокойтесь. Тот, кто вас сюда вез, занимается тем же, что и мы. - поляк хмыкнул. - У нас с ним старые счеты. А еще очень скоро московское войско начнет отступать и нам не нужны свидетели.
- И все же я ровным счетом ничего не понимаю? Силантий сказал, что мы заблудились? - Ядвига начинала нервничать.
- Роланд, успокой же ее! - снова голос из темноты.
- Хорошо. - Роланд кашлянул в кулак. - Мы знали, что повезут двух перебежчиков. А мы тоже люди и хотим немного заработать денег.
- Так вы просто разбойники, которые решили пристрелить моего возницу и хозяина этих саней, чтобы завладеть добром, а меня перевезти за вознаграждение. Браво! И делиться ни с кем не нужно! Вы только потом друг друга не перестреляйте, жадные вороны! - Ядвига взяла Инышку за руку, - Так вы решились, друг мой?
- Да. - Инышка хрипло выдавил, понимая, что подписывает себе, если не смертный приговор, то приговор на изгнание уж точно. Никто, никогда не сможет простить его. Он все понимал. Но ничего не мог с собой поделать.
- Ну, давайте на крупы! - резко выкрикнул тот, кого звали Роланд.
Поляк, перегнувшись в седле, подхватил под локоть Радзивил и, словно шутя поднял ее и посадил впереди себя.
- Нет! - выкрикнула полька, - Ты всего лишь вор, потому я пересяду назад! - она отбросила от себя руки всадника, спрыгнула с коня, а потом, ухватившись за луку седла, ловко забросила свое тело на круп лошади.
- Э-к! - крякнул поляк.
Инышка зашел за спину другому всаднику. Чуть присел, вдохнул и, оттолкнувшись от земли, взлетел на конскую спину.
- Хорош, казак! - присвистнул Роланд и ожарил плетью бок животного.
Когда конский топот окончательно растворился в глухой непроглядной ночи, Силантий поднялся. Глаза его были стеклянными от подступившей слезы. Он покачал головой, грузно сел на свою волокушу и поднял поводья.