По силе прозаического слова, проламывающей читательские черепа художественной убедительности, беллетристической ясности для умного глаза первым в новое и стилистически-привычное для нас время был у нас А. С. Пушкин (переписка Иоанна IV и А. М. Курбского, а также «Житие протопопа Аввакума» дорогого стоят, являя изощрённейший экспрессионизм и свирепое подчинение слова — мысли и выражению автора; но это слишком далёко по времени и слишком чуждо по содержанию для нас, нынешних). Гениальное начало. Но, как и всякое начало, необширное и таящее в себе громадный потенциал. Он сполна реализован уже Н. В. Гоголем-Яновским. Н. В. Гоголь-Яновский — это вообще заоблачная вершина русского слова. Разными путями двигались к ней и её покоряли А. И. Герцен и М. Е. Салтыков-Щедрин. Тогда как Ф. М. Достоевский и Л. Н. Толстой не столько покоряли вершины, сколько создавали свои целые миры. Но Л. Н. Толстой и Ф. М. Достоевский — слишком тенденциозны и потому наглядно-наставительны. Слово у них чересчур техническое, деловое, у Ф. М. Достоевского даже мещански-пользительное. Ф. М. Достоевский — вообще мещанский писатель... Безусловно авторитетно оно только для окончательно поверивших им, переселившихся в их миры и там прописавшихся. Точнее — прочитавшихся.
2015.09.06.