В новом номере "Русского мира" у меня вышли сразу две статьи. Одна из них об образовании. Текст большой. Наболело, накипело. Здесь хочу осветить проблему игрового обучения.
Уже слышу возражения. Да разве, скажут, это проблема! Знаете, а вот мне иногда кажется, что мы заигрались.
Евгения Онегина учили всему шутя, за игрой и без всякого морализаторства. А нынешние учителя не умеют, не получается у них заинтересовать детей. С такой аналогией некомпетентности современных педагогов я недавно столкнулась.
То есть с самой претензией, что учителя не учат, не могут, не умеют, не хотят, я, педагог, сталкиваюсь постоянно — это уже общее место. Призывы учить увлекательно, весело, не нагружая, тоже слышны повсеместно. Но о том, что эти "прогрессивные" идеи можно проиллюстрировать Пушкиным и привести в пример героя, что бранил Гомера, Феокрита, не отличал хорей от ямба, я раньше и не догадывалась. Но что-то мне подсказывает, что скоро не зазорно будет сказать, что и Митрофанушке с педагогами повезло, настолько все плохо, по мнению уже слишком многих, с нашим образованием и с учителями.
Да, на обывательском уровне все проблемы образования, которых, к слову, немало, чаще всего сводятся именно к проблеме кадров. Странные реформы, недофинансирование школ, бюрократизация, постоянное переписывание программ, ЕГЭ, непонятная "дистанционка" — это все ерунда. Главное — учителя. А они не такие какие-то. Не душевные, не легкие, не веселые, без огонька. Как будто детей не любят. И ленивые, конечно, наши педагоги — все на детей и родителей перекладывают, а сами только деньги получают. Прошлой весной, на самоизоляции, даже мем родился о "бесплатной зарплате". Но чем же таким нагружают педагоги бедных школьников и их семьи? Во что же они с детьми не играют? И так ли это полезно — учить, развлекая? Да и чем, собственно, можно увлечь современного среднестатистического школьника?
Сегодня популярно мнение, что научить всему можно абсолютно любого. Нужно только понимать, на какие нажимать кнопки. Говорят, детей нужно уметь заинтересовать. Сами дети, понятное дело, транслируют те же идеи. Все вокруг должны сделать им интересно. "А как это?" — спрашиваю я своих учеников. Не могут ответить. Некоторые могут объяснить лишь на уровне примера: "Ну, вот у вас интересно". Приятно. Но, увы, это ничего не гарантирует. Большинство даже тех, кому 45 минут было весело, здорово, увлекательно, придут домой и погрузятся в ТikTok и видеоигры.
Я не отстаю от детей, продолжаю расспрашивать.
— А "Бравл Старс", — уточняю, — это интересно?
Кричат хором:
— Конечно, как можно спрашивать?
— А строение живой клетки, — не унимаюсь я, — интересно?
— Да ну, — гудят, — скукота.
— А мне, — признаюсь, — очень интересно. А если, допустим, нейроны: синапсы, там, медиаторы — прямо дух захватывает.
Стоят, глазами хлопают.
— А Чехов, — спрашиваю, — интересен?
Те, кто поумней, помалкивают, о чем-то смутно догадываются. Быстрые и бойкие шумят:
— Ну, он непонятный!
Кто-то явно повторяет подслушанное за взрослыми:
— Смотря как подать. Вот если, например, викторина, призы.
Боже мой, бедный Чехов. Он больше не самодостаточен. К нему нужно приманивать на конфетку. Прочитал ребенок страничку, ответил на вопрос — ты ему награду. Ей-богу, как к собачкам в цирке предлагается относиться к детям. Никому не кажется такой подход оскорбительным?
Интересно — не интересно... Я иду по школьному коридору. В рекреации семиклассники играют в бутылочку. Нет, не в ту, про которую вы подумали. Суть в подкидывании бутылки так, чтобы она встала на горлышко. Все перемены играют. После уроков остаются играть. Не оторвать. Глаза горят, у всех такой азарт, смех, ругань. Вот это им интересно. Стоит ли мне, педагогу, снисходить до их уровня? Ведь говорят, педагог должен уметь говорить с учениками на их языке, учитывать их интересы.
Скажут, не надо утрировать, нужно быть хитрее, изобретательнее. Предлагают упрощать не содержание образования, а его форму. Предпочтительной формой обучения сегодня считается игровая. Игра — это, кажется, теперь вообще панацея. Играют в первых классах, играют в одиннадцатых. Но не ведет ли упрощение формы и к упрощению и даже к отрицанию содержания?
Однажды, в самый первый год моей работы в школе, мне довелось побывать на одном открытом уроке по литературе. Приглашенным педагогам предлагалось стать непосредственными участниками занятия-игры. Урок был посвящен рассказу Проспера Мериме "Маттео Фальконе". Услышав тему занятия, я устыдилась, рассказ я не читала. Преодолевая чудовищную неловкость, я сообщила об этом педагогу, сказав, что раз так, то принять участие в ее игре не смогу. И что же? Учительница этому только обрадовалась! "Это и хорошо, что не читали, — проворковала она с интонацией, характерной для консультантов магазинов бытовой техники, — мой урок построен так, что читать и не нужно. Если читать, неинтересно будет".
Да, урок действительно прошел весьма увлекательно. Чего там только не было! По обрывкам цитат дети составляли характеристики персонажей (и самые глупые предположения поощрялись улыбкой учительницы, ведь "неправильных ответов не бывает"), дети проводили даже "генетическую экспертизу" (так педагог окрестила сопоставительный анализ характеров героя-отца и героя-сына), дети голосовали, выбирая вариант финала (убьет или не убьет). А за минуту до звонка педагог предложила детям порассуждать о главных жизненных ценностях. Для этого им нужно было всего лишь продолжить фразу: "Сегодня на уроке я понял, что все можно исправить, кроме..."
И вот дети проговорили друг за другом точно попугаи по одному слову. Как будто поразмышляли, как будто бы сами дошли до какой-то истины.
А я сидела и недоумевала, пытаясь понять, что бы я могла сказать на месте этих двенадцатилетних детей помимо банальности. И чем больше недоумевала, тем сильнее убеждалась, что сказать бы я не могла ничего. Потому что рассуждение просто не на чем было строить. Об отношении к проблеме самого Мериме, об идее рассказа за время игры в эту литературную "расчлененку" я не получила никакого представления. Все только чувствовалось каким-то не таким, все казалось очень странным, искаженным.
Вечером я поняла, почему картина у меня никак не выстраивалась. Прочитав дома рассказ, я поняла, что для поддержания концепции урока педагог Проспера Мериме еще и... отредактировала. Играть так играть, да? А дети? Из них хоть кого-нибудь царапнуло пресловутым "Что хотел сказать автор?"? Кто-нибудь нашел потом рассказ, прочитал? Сомневаюсь. Все уходили с урока довольные, вполне верящие, что они все полностью "разобрали, переварили и усвоили".
Игра игре рознь. Разве литературное произведение само по себе не является помимо прочего игрой ума гения? Разве не увлекательно путешествие по лабиринту мысли великого человека? Но для детей выбирают самые простые, примитивные форматы. Недавно на обучающем семинаре услышала, что современным подросткам все нужно адаптировать до уровня комикса. На другом семинаре узнала, что педагог, нравится ему или нет, должен быть аниматором — такова, дескать, сегодняшняя действительность. Что ж, грустно, друзья.