Уже зеркала звука цилиндра медленно вращается
И светильник взмывая уходит в глубь залов.
И смотри: сто светильников в туманах он запал,
Сто зеркал отражает snujący бал.
И пыль розовые, как лепестки яблонь,
И летят искры, подсолнухи chwiejących стать труб.
Распространяться широко, как кресты в агонии
Стекло плеч, черно-плечи, белизну плеч и рук.
И кружат в zmrużone свои глаза, смотря,
А шелк шелестит о наготы, ах, тише...
И перья, и жемчужины в huczącej пространстве,
И шепот, и крик, и закружилась, и ритм.
Год девятьсот десять. Уже бьют часы,
Лет тихо в klepsydrach просачивается песок.
Пока не придет время гнева, совершатся измерения
И куст огненной смерти состоянии в дверях.
А где-то там, далеко поэт рождается.
Не для них, не для них напишет их песнь.
Чат млечного пути летняя ночь подходит
И собаками в olszynach-будет деревня.
Хотя нет, его еще и где-то когда-то будет,
Ты, красивая, не зная качают волны морских с ним.
И вы будете так танцевать вечно в легенде,
По боли войн ввязываться, грохот сражений и дым.