12 (24) марта 1801 года, примерно 23 часа 30 минут
Алексеевский равелин Петропавловской крепости погрузился во тьму.
Одна из самых страшных тюрем за всю историю государства Российского.
Все, что происходило за ее глухими стенами, являлось глухим мраком для русского народа. Мало кто из живущих в России в то время знал все ее тайны. Тайны, покрытые кровью и страхом обреченных, имевших несчастье попасть в ее застенки.
В далеком 1762 году манифестом императора Петра III была упразднена зловещая Тайная канцелярия, одно упоминание о которой заставляло трепетать и государственных вельмож, и простых обывателей.
Кроме того, этим же манифестом были запрещены любые какого рода пытки.
Но недолго народ Российский пребывал в эйфории от того, что страшное пугало, наводившее на него ужас и смятение, кануло в небытие.
После воцарения Екатерины II все вернулось на круги своя. Тайную канцелярию окрестили Тайной экспедицией, и вернули возможность добиваться нужных показаний пытками. Или просто применять их к тому, кто каким-либо образом осмелился противиться существующему государственному строю либо правителю.
И в этот поздний час, в одном из тюремных подвалов, шел разговор по душам между участниками недавних событий, произошедших в Михайловском замке, и руководителем Тайной экспедиции Александром Семеновичем Макаровым.
Александр Макаров, личность весьма неординарная, прошел путь от простого секретаря генерал-губернатора Риги до главы политического сыска и суда в Российской империи.
Обладая от природы острым умом и умением подстраиваться под действующие реалии, Макаров стал одним из людей, наиболее близко приближенных к Павлу I.
И сейчас, предварительно получив от императора нужные директивы, он сидел напротив генерала Беннигсена и спокойным, даже доброжелательным тоном продолжал ранее начатую речь:
«Голубчик мой, согласитесь – глупо отрицать причастность к заговору цесаревича Александра. Это подтвердили все Ваши соратники, и доказательство этому – вот, их письменные показания….».
Генерал поднял голову и посмотрел руководителя Тайной экспедиции. После перенесенного общения с палачом, как с иронией пояснил Макаров, предварительного, один его глаз заплыл и не открывался. Зато все, что видел второй глаз – двоилось и троилось.
Он изначально не стал отрицать наличие заговора: Да – было! Да – участвовал! Да – с ним были в заговоре Николай и Платон Зубовы, Аргамаков, Иашвили и прочая и прочая…. Но то, что Александр был в курсе коварных замыслов свержения его отца с престола Российского – Беннигсен отрицал даже под самыми страшными пытками. Даже несмотря на то, что по приказу обозленного его запирательством Макарова палач переломал ему все пальцы на левой руке, а также на обеих ногах.
«Я еще раз повторюсь, милостивый государь, – просвистел генерал сквозь изрядно прореженные палачом зубы – Цесаревич ничего не знал о наших планах. Как Вы это сами представляете – сын дает согласие на убийство родного отца. Это даже милостивейший Господь не простит….».
Конечно Беннигсен выгораживал наследника престола не по доброте душевной или из личной симпатии. Просто он понимал, что в случае, если причастность Александра не будет доказана, то это – уже совсем другая статья.
И наказание за нее, с учетом их показаний о том, что убивать Павла никто не собирался, а в их планах, якобы, было направить его на вечную ссылку в какое-нибудь Российской захолустье, могло бы быть не смертной казнью, а, возможно, той же ссылкой.
Макаров мягко улыбнулся: «О Боге вспомнили?! Это хорошо, это правильно. Тем более, что скоро Вы лично предстанете перед его престолом…».
Внезапно улыбка исчезла с лица главы политического сыска, сменившись жутким оскалом.
«Долго ты мне, подлец, будешь сказки рассказывать?! Да тебя и наследника подельнички сдали вместе с вашими гнилыми потрохами! Не веришь?!...».
Руководитель Тайной экспедиции повернулся к окованной железом двери и рявкнул: «Зубова ко мне, немедля! Любого из них!!!».
И пока за дверью зашуршали и засуетились тюремщики, Макаров своим обычным мягким тоном задушевно сказал Беннигсену: «Вы голубчик может быть и достойно себя ведете, выгораживая наследника… Вместе с тем, я заверяю Вас, что в настоящее время он сам поет соловьем не хуже тех же самых Зубовых….Вот, кстати и один из них, Николай, кажется… И все-все про всех наследник уже рассказал. Между прочем, его сам государь допрашивал, а он это умеет….».
Беннигсен молча смотрел на то, что раньше было огромным красивым графом Николаем Зубовым, ныне висящий на руках тюремщиков здоровенный кусок окровавленного мяса, на котором не было живого места….
Макаров встал и подошел к бывшему фавориту покойной императрицы Екатерины.
«Ну ты как, голубчик, слышишь меня? Говорить-то можешь?»
Зубов с большим усилием поднял голову и едва заметно кивнул.
«Ну раз можешь говорить – говори, сделай милость. Расскажи своему другу генералу о том, кто стоял во главе заговора, напомни ему, а то он что-то запамятовал….»
Николай, не открывая глаз и дрожа всем телом, едва слышно просипел: «Граф Панин…Пален…Беннигсен был… и цесаревич был… Они нас заставили….денег много дали…сказали – убьют, если не согласимся…не виноват я….».
При этих словах Николай Зубов как-то странно дернулся и обвис на державших его тюремщиках.
Макаров протянул руку и дотронулся до его шеи.
«Отмучился, горемыка, Царство ему Небесное…». Достал батистовый платок, брезгливо обтер им руку и приказал: «Выкиньте падаль отсюда!».
После этого, повернулся к Беннигсену и холодным голосом произнес: «Ну, что, генерал?! С кем тебе еще очную ставку сделать?! Ты говори, не стесняйся…».
Беннигсен не ответил. Ему вдруг стало настолько все равно, чем это дело закончится, что он решил во всем признаться. Все равно конец един, зачем же его оттягивать… Павел его никогда не помилует. В лучшем случае – удавят потихонечку в подвале, а то и четвертуют прилюдно. Господи, да пусть же это наконец закончится!!!
В это время руководитель Тайной экспедиции прошелся по камере и тихо сказал: «Из-за уважения к твоему мужеству…. Если сейчас все расскажешь и напишешь как было – помогу тебе. Ждет тебя однозначно плаха и позор. Государь никого из вас прощать не намерен. Но тебе я помогу уйти быстро и безболезненно. Только напиши мне все…».
Как во сне Беннигсен взял в неповрежденную правую руку перо, и начал выцарапывать на пергаменте все, как оно и было на самом деле….
13 (25) марта 1801 года, примерно 13 часов 00 минут, Михайловский замок.
Император Павел I сидел в тронном зале. Один. Его пожелтевшее лицо было мрачным, как будто весь мир повернулся против него. «Родной сын, родной сын! Да как же это?!».
После собственноручного допроса наследника престола, Павел окончательно потерял веру в людей и какие-либо иллюзии относительно их порядочности.
Ну как можно кому-то доверять, если родной сын, фигурально выражаясь, нанес тебе удар в спину!
И если бы не череда случайностей – лежать бы ему сейчас, задушенным офицерским шарфом либо с проломленным золотой табакеркой черепом.
К тому же жена, Мария Федоровна, душевного спокойствия не добавляла. У нее мужа убить хотели, а она в ногах валяется, воет «пощади Сашеньку!». А Сашенька ее ненаглядный отца родного что-то не стал щадить! Вынес отцу родному приговор и не поморщился даже! И что теперь со всем этим делать – Павел не знал.
В тронный зал проскользнул Макаров, как всегда тепло улыбающийся.
«А-а-а, Александр Семенович.. Жду Вас, жду с утра…Что скажете мне?»
«Государь, ну что я могу сказать… – потупил взгляд руководитель Тайной экспедиции – показания все дали…. Из них следует, что во главе заговора стояли Граф Пален….».
«Да знаю я, кто там был! Все поименно знаю! – раздражено перебил Макарова император – Ты мне самое главное расскажи!!!»
Глава политического сыска немного промолчал, а потом твердо, глядя в глаза Павлу, сказал: «Все как один подтверждают участие цесаревича Александра в заговоре как идейного вдохновителя! Это же подтвердил и сам цесаревич. Каких-либо сомнений в его виновности у меня лично нет, государь!».
Павел еще больше пожелтел лицом от этих слов. Уткнувшись лицом в ладони, он застыл как статуя. Лишь только тонкие звуки, подобные щенячьему скулению, порой вырывались из-под ладоней.
Прошло минут пять. Наконец император выпрямился и жестко сказал Макарову: «Значит так! Мой приказ! За участие в заговоре против императора! За покушение на жизнь императора! За преступление, совершенное против самодержавной власти! Все заговорщики! Все, слышите, Макаров! Приговариваются к смертной казни! ВСЕ!!!» - последнее слово Павел практически провизжал.
Руководитель Тайной экспедиции был человеком опытным, достаточно много повидавшим на этом свете. Но сейчас он практически бежал бегом из тронного зала, сопровождаемый безумными криками императора Всероссийского Павла I, повелителя всей необъятной России-матушки, пресветлейшего и державнейшего великого государя и великого князя и прочая, и прочая и прочая.
«Боже! Спаси, сохрани и помилуй Россию – проносилось в голове Макарова – с таким правителем нам и врагов других не надо….».
Если по совести, в голове у него то и дело возникали мысли – а может быть заговорщики были не так уж и не правы….
Но он их упорно гнал от себя. Гнал, как мысли недостойные главы политического сыска и руководителя Тайной экспедиции государства Российского.
Конец.
Дорогие друзья! Если вы тоже поклонник истории, пускай и альтернативной, то прошу поделиться вашим мнением в комментариях и подписаться на канал!
#история #фантастика #знаменитости #история россии