Мама так любила петь, что чуть не попала в диссиденты. Но сначала поместим тему в исторический контекст
#Советский первомай #любительское пение
#рассказ
#навязчивые идеи #исполнение желаний #казусы в нашей жизни
Людям свойственны навязчивые идеи. Все зависит от человека, порой обуревающие нас страсти имеют весьма причудливый вид. Меня, например, много лет преследовала навязчивая идея прокатиться на плотике с шестом. Возникло желание в раннем отрочестве, а полноценно реализовалось спустя десятилетия, когда я получила возможность освоить САП. Надо признать, САП лучше плотика. Стоило подождать!
Другой знакомый мне человек одержим был намерением пойти в военные, гонору у него хватило бы на генерала-полковника. А пошел в инженеры. Не знаю, в чем там дело, вероятно по здоровью не годился в кадровые офицеры. Но повезло - после вуза немного послужил в армии «пиджаком». Так называли выпускников гражданских высших учебных заведений, призванных после получения диплома отдать кое-какой долг родине. В пиджаках Вова — так зовут приятеля - носил звание лейтенанта. Тот период жизни оставил в его душе неизгладимое впечатление. До сих пор стоит Вове залить за воротник лишнего, он, перекрикивая застолье, начинает рассказывать байки из серии «когда я был лейтенантом». Байки он пересказывает одни и те же много лет. Безбожно и, главное, бездарно привирает всякие небылицы. А что делать, если не так много интересного случилось с ним за два года в армии? После первого упоминания службы Вове стараются больше не наливать. Но разве удержать бывшего лейтенанта? Наливают и слушают, и подначивают, потому что Вова хороший мужик, хоть и не лейтенант. Эта идея долгоиграющая, практически вечная. По гроб жизни Вове суждено поминать свои погоны.
Хуже всего обстояло дело с моей мамой. Детство ее пришлось на войну. На Великую Отечественную, разумеется, другие войны несчитовы. Мамина мама отвезла детей, спасая от голода, в деревню Зязелгу. В деревне мама прожила четыре года, как раз в это время у нее формировались вкусовые пристрастия в области культуры. И, как говорится, что выросло, то выросло. «Из всех искусств для нас важнейшим является кино и цирк», - провозгласил когда-то вождь мирового пролетариата. Мама в период формирования личности ни того ни другого недополучила, и для нее важнейшим из искусств стало хоровое пение. В той деревне девушки ходили по улице шеренгой подруки, то есть сцепившись локтями, и на ходу пели. Девочка мама, глядя на них, мечтала вырасти и так же расхаживать шеренгой, перегородив улицу поперек, с песней на устах. Но ее вернули в город. Условий для гуляния поперёк и с песней в городе не наблюдалось, а навязчивая идея ждала, ждала,ждала своего часа. Я ведь тоже дождалась с плотиком больших неприятностей. Да и Вова случалось, нарывался на старших по званию.
И вот однажды, маме было уж за тридцать, случай представился. Первое мая 1969 года. Погода чудесная. А ведь в наших широтах первого мая порой снег выпадает. Гостей у нас собралось много, среди них — вот удача! - дяденька с аккордеоном. Праздновали своим чередом. После демонстрации — застолье, после застолья, раз уж погода чудная, пошли погулять на Каму. Дяденька аккордеон с собой прихватил, думаю, мама его подбила на это дело. У нее ведь идея-то вызрела давно. И вот высыпали мы всем гуртом на набережную. Взрослых человек пятнадцать, детей человек семь-восемь.
- А давайте споем! — подначивает мама. - Возьмемся вот так за руки под руки, и пойдем, и споем. Когда я в войну жила в Зязелге...
Зязелга у мамы совсем как погоны лейтенанта у Вовы. Настроение у всех прекрасное, аккордеон на взводе, за руки взялись и под мамин запев:
- Утро красит нежным светом стены древнего кремля..., - пошагали вдаль.
Воодушевились, душа просит продолжения. К нашей поющей компании стали присоединяться прочие гуляющие по набережной. Тоже, видать, в деревне выросли.
- Широка страна моя родная, много в ней..., - начала мама. - Лесов полей и рек. - Поддержали гуляющие. - Я другой такой страны не знаю, где та вольно дышит человек.
Разросшийся хор подхватил знакомые слова и легкий маршевый мотив. Мамина мечта о широких шеренгах гуляющих поющих людей начала обретать реальность. Она уже видела себя наперсницей Любови Орловой из кинофильма "Цирк". Но тут откуда ни возьмись, прямо навстречу по тротуару и по газону с верхней террасы набережной стали набегать люди в милицейской форме. Наивная мама еще не поняла, в чем дело. Она в первый момент решила, будто милиционеры тоже будут петь о том, как свободно дышит человек в Советском Союзе. Не тут-то было. Маму взяли под руки и повели вовсе не дружески в сторону тотальной несвободы. Локализовали организатора массовых беспорядков. Дяденька с аккордеоном, шедший позади и сбоку, успел слиться. Я вообще больше никогда его не видела. Почуяв неладное, я заревела, другие дети помельче присоединились к общему вою. Папа вступил в переговоры с милицией, при чем довольно жестко велел маме замолчать и не оказывать сопротивления властям. Чудом удалось ему отбить зачинщицу несанкционированного шествия. Кажется, даже протокол составлять не стали. Наверное, помог папин партбилет. Однако праздник на том закончился.
Вернувшись домой, мама убирала со стола и ругалась сложными оборотами в адрес милиции. На работе у себя она часто проводила политинформации. Лексикой владела виртуозно. Папа молчал, изредка вставляя:
- Ты не понимаешь, какая сейчас обстановка.
Мама действительно не понимала, а я так и вовсе с перепугу заболела ангиной. Впрочем, мама решила, что меня на Каме продуло. Весна!
Оправившись от происшествия, мама продолжала рассказывать про деревенских девушек, никогда не вспоминая больше о первомайской проходке на набережной. И пела, пела ... Только одну песню она исключила из своего домашнего репертуара. Угадайте, какую? Каждый раз, когда это фальшивое произведение из к\ф "Цирк"звучало по радио или ТВ, мама презрительно фыркала. Она ничего не забыла. И цирк никогда не считала важнейшим из искусств.
Не забыла о том празднике и я — на вский случай, вдруг вырасту — пойму. Вечно мне так говорили: вырастешь - поймешь. Став совершенно уже взрослой, в перестроечное откровенное время я сообразила, в чем тогда было дело. Шел 1969 год. В в предыдущем 1968, возродился лозунг польских восстаний ХIХ века "За вашу и нашу свободу", несколько переиначенный "За нашу и вашу свободу". Освободительное движение поляков в советских учебниках истории не упоминалось. Право на национально освободительную борьбу Советский Союз признавал только за народами Африки и частично Азии, только не Средней. Внутри СССР тем не менее оживали национальные меньшинства - Украина, Прибалтика, Кавказ хотели для себя особого пути. В обеих столицах РСФСР назревали протесты. В соседней с нами вполне провинциальной области кто-то расклеил листовки в ночь на Первое мая. Хулиганы, конечно же. С одним из них я даже познакомилась потом. Информацию о политических протестах властям удавалось сдержать, замалчивали даже массовые расстрелы населения. Но свой собственный страх они не могли пересилить. Установка держимордам «не пущать!» аукнулась ни в чем не виноватой маме. Она ведь до того дня действительно другой страны не знала, где так вольно дышит человек, и не сомневалась в светлом коммунистическом будущем.
А вы любите петь хором и гулять шеренгой взявшись подруки?