С детских лет по «вине» композитора Юрия Антонова я мечтал иметь собственную гитару…
Я родился в 1974 году. Сколько себя помню, у отца был проигрыватель для пластинок «Аккорд», музыка в доме звучала постоянно – София Ротару, Карел Готт, Валерий Ободзинский, Анне Вески, «Песняры», «Сябры», «Верасы»…
Однажды отец купил новую пластинку Юрия Антонова, на конверте которой был изображён сам певец с потрясающе красивой голубой гитарой. С тех пор не было мне покоя, только о том и мечтал, чтобы заполучить собственный инструмент. Но стоила простенькая шестиструнка в то время рублей 40 (1980-е годы, БССР), да и отец скептически отнёсся к моему очередному детскому увлечению.
Гитара появилась у меня только в старших классах средней школы (я в то время уже жил с семьёй в Алтайском крае, куда мы переехали из Белоруссии в 1986 году, после аварии на Чернобыльской АЭС).
Гитара была белая, с узорами, отец подарил мне её на день рождения. Я наивно полагал, что главное – заполучить гитару, а играть на ней научиться как-нибудь само получится. В первое время я яростно бренчал по струнам, а потом заболели пальцы, и «игру» пришлось временно оставить. Через недельку-другую снова взялся за дело, пока опять не заболели пальцы. Так продолжалось довольно долго, причём промежутки между периодами «музицирования» становились всё длиннее.
Потом я ушёл в армию. Служил в Морчастях Погранвойск в Петропавловске-Камчатском. Как-то раз наш взвод отправили в командировку в сухопутную погранчасть на Халактырку, там мы должны были помогать строить здание военного склада. Пользуясь случаем, какой-то халактырский «полкан» решил приватизировать часть бетонных блоков со стройки для собственной дачи. Мне и ещё троим парням поручили загрузить эти блоки в кузов грузовика. Двое парней поднимали блок и ставили на край кузова. Я по металлическому полу двигал его от края в центр кузова, а четвёртый товарищ из центра задвигал блоки ближе к кабине. И в какой-то момент тот морячок в глубине кузова замешкался и не успел отодвинуть блок, как я уже двиганул на середину следующий. Ну, и расплющил между этими двумя блоками кончик среднего пальца на левой руке.
Месяца полтора меня пролечили – палец мой заштопали, ноготь удалили. Со временем ноготь отрос, но деформированный и с трещиной. Осталась немного деформированной и кожа на крайней фаланге.
Главное, о чём я переживал, что теперь не смогу играть на гитаре. Как выяснилось позже – зря боялся: вернувшись после службы домой, узнал, что моя младшая сестра дала мою гитару своим друзьям «поиграть». Дала на время, но естественно в итоге оказалось, что с концами, и концы эти так и не сыскались. Так я снова остался без инструмента, и, закономерно, во мне снова воспрянуло дикое желание научиться играть на гитаре. Тем более, что палец мой уже совсем не болел, а повреждения его были минимальны, и я надеялся, что, обмотав его изолентой, вполне смогу давить на струны, подбирая аккорды.
Прошло лет пять после моего возвращения из армии, когда я купил себе гитару. Красивую, чёрную, с узорами. Совершив намеченные манипуляции с изолентой, я действительно смог вполне сносно бренчать. Выучил с полдесятка аккордов, и под настроение иногда играл сам себе какие-то однотипные мелодии. Даже песни пробовал сочинять…
В то время я учился в Алтайском государственном университете на журфаке, окончив который, устроился в Барнауле в редакцию одного из краевых печатных изданий. Как-то раз с коллегами поехали в гости к друзьям. Я прихватил с собой гитару. Там мы весело провели время – общались за столом, пели. Среди нас был парень, который действительно здорово умел играть на гитаре, так что мой инструмент очень пригодился. Мы наслаждались музыкой, пока пятилетняя дочка хозяйки на уронила гитару, с которой ей позволили поиграться. В итоге головка грифа отломилась и повисла на струнах…
В последствии отец умудрился починить мою гитару, но всё же звук стал уже не тот, да и настроить как надо инструмент с деформированным грифом я не могу. Теперь с ним играют мои дети. А я, в память о своей «музыкальной карьере», написал стихотворение…
Сентябрь
В разгаре сентябрь
и погода, увы, не в ударе:
Дожди за окном
навевают унылую грусть…
А я до сих пор
не умею играть на гитаре,
И, как будет дальше, –
сказать никому не берусь.
Но часто мечтаю,
поддавшись неведомой силе,
С гитарой пройти
по селу золотым вечерком,
Чтоб люди, заслышав меня,
из ворот выходили,
И долго мне вслед
удивлённо смотрели потом.
Чтоб самая лучшая
в этой вселенной девчонка
Цветок теребя,
и ценя мой внезапный талант,
Ко мне подошла
и с улыбкой сказала тихонько:
«А я и не знала,
что ты у меня музыкант!»
И я для неё
до утра буду шпарить и шпарить,
Про «клён мой опавший»,
про «бурю бушующих чувств»…
Как жалко, что я
не умею играть на гитаре,
И (если по совести)
вряд ли когда научусь…
