Наша эскадрилья действовала смело и умно. Атака шла с нескольких направлений, бомбардировщики "бомбили" с разных сторон, заходили со стороны солнца, делали круг и снова шли навстречу друг другу. Последовала серия взрывов, и в небо взмыл столб дыма и огня. Это горели наши бомбардировщики. И так было несколько раз. То, что в поле остались невредимыми "бомберы", а в Корее "мессершмитты", говорит об одном - мы умели наступать и обороняться...
Я получил орден Красной Звезды и медаль "За боевые заслуги".
Когда мы вернулись из Кореи, то встретились с моими товарищами по эскадрилье. У некоторых вместо ордена в петлице была "кубовая" звездочка. Им удалось сбить по два "мессера", и они были героями войны.
Помню, как-то меня вызвали к наркому. А министр жил в Житомире. На железнодорожной станции в Киеве в одном из вагонов оставили раненых. Так вот, зашли к министру, а он в рубашке, комбинезоне и туфлях. Еле заставил снять все это и переодеться в гражданский костюм. Нарк приказал начальнику госпиталя, чтобы не одевал мне ничего, кроме брюк и жилетки. Министр был невысокого роста, седой, обветренный, решительный. На нем была гимнастерка, заправленная в галифе. Меня он не узнал. Но когда узнал, пригласил сесть на стул, сел сам и долго разглядывал меня.
- Докладывайте, лейтенант. - Так он сам называл меня по званию.
Я рассказал все, что знал. Мол, как было. Министра это ни сколько не интересовало.
Отошел в сторону, сел на топчан.
Раны у меня были несерьезные, но он дал мне стетоскоп, какие-то ценные советы и отправил в госпиталь. Там был красивый городок, парк, красивые здания. И вдруг меня оповестили, что генерал Опанасенко, с которым я летел, умер.
Мы похоронили его в братской могиле. И я поклялся, что никогда не поверну в сторону фронта. Что рано или поздно буду отдан под суд.
Вскоре мне было присвоено звание подполковника. Так я стал полковником. Через пять лет я получил орден Суворова.
***
Меня зачислили в штаб, готовить к полетам разведчико