В гибели морских судов, да и как, наверное, в любых авариях, на 90% процентов виноваты люди. И только десять непреодолимые силы природы, как пишут в морских документах. На нашем судне все началось с капитана, побоявшегося принять самостоятельное решение о заходе в Гонконг. Страшный шторм в нашем случае совсем не при чем. Он шел на нас открыто трое суток. Вторым приложил руку к созданию аварийной ситуации стармех. Не дал двигателю максимальные обороты.
А главные виновники – это электромеханик с электриком. Со своей болванкой, предназначенной на продажу. Она, перебив электрический кабель, лишила судно управления. И теперь мы не можем держаться носом на ветер и волну. И сейчас, когда судно попадает в резонанс с волной, оно летает с борта на борт почти на сорок градусов. Качка до того резкая, что сначала срывается пачка листовой стали в районе четвертого трюма на правом борту. А через пять минут и на левом. Сталь предназначена для ремонта корпуса судна в том же Вьетнаме. Тут уже стопроцентная вина боцмана. Надо бы не только крепить максимально надежно стальными тросами, но и для гарантии прихватить эту сталь сваркой, как между собой, так и к палубе. Но уже поздно рассуждать на эту тему, когда стальные листы толщиной 15 миллиметров, и размером три метра на два, веером разлетелись в стороны. И теперь шесть тонн стали начинают «гулять» по палубе со страшным, леденящим душу грохотом. Такое впечатление, будто судно разваливается.
А волна между тем все больше и круче. Уже за шесть метров. И спокойно залетает на палубу четвертого трюма, которая на три метра выше главной палубы. А на носовой, на этой самой главной палубе, волна гуляет не переставая. И забортная вода понемногу, но постоянно, заливается в третий трюм через трещину в палубе. От упавших на стоянке трюмных крышек. Судно старое, герметичность трюмного закрытия оставляет желать лучшего. Так что забортная вода, скорее всего, и в трюмах, первом и втором. А это очень и очень плохо. По миллиметру, по сантиметру, очень медленно теплоход погружается в морскую пучину, принимая в трюма забортную воду. Но тут громадное спасибо палубной команде, которая перед погрузкой тщательно замела трюма и вычистила льяльные колодца. Механики без проблем откатывают попавшую в трюма воду.
А тем временем «гуляющая» по палубе четвертого трюма сталь, срубила контрофорсы фальшборта. И он вот-вот отвалится. Но этот самый фальшборт не особо ценен в общей жесткости и прочности судна. Как говорится, не большая потеря. Только вот он оторван от палубы с «мясом». Вернее с металлом. И во вновь образованные дыры, морская вода льется в четвертый трюм. И льется так быстро, что через час корма просела настолько, что волны спокойно переваливаются через нее. Этими же листами стали перебит силовой кабель, который питает все кормовые механизмы. Теперь рулевую машину не запустить. Это уже очень серьезная авария.
На борту видимой паники нет. Но кое-какие детали заставляют сердце сжаться от страха. Где то в надстройке оглушительно громко хлопает дверь. Стук бьет по нервам, но никому до нее нет дела. На мостике с полок слетели книги лоции и какие-то бумаги. Их никто не собирает. Так и валяются под ногами. Ходят по ним, как будто, так и надо. Один из матросов лежит в робе и ботинках прямо на чистой постели. А другой сменил «гады», рабочие ботинки, на фирменные, новенькие кроссовки, которыми дорожил и раньше на берег не всегда одевал.
Надо прорываться в румпельную. И уже там, на месте, вручную управлять судном. Все это понимают, и никто без команды с места не трогается. Страшно. А надо всего лишь выбрать момент между водяными валами и пробежать по палубе всего-то двадцать метров. Но волна хлещет беспорядочно. И кто знает, где она тебя подловит. А на капитана навалился то ли страх, то ли паника. Его заклинило конкретно. Надо давать сигнал SOS, а он в ступоре. Без его команды это никто не сделает. Наконец, он внял словам второго помощника и вяло махнул рукой. Так сказать, дал добро. Штурман вышел на крыло мостика. Там в специальном стакане- выгородке стоит аварийный буй. Он ярко красный. Высотой примерно семьдесят сантиметров и весом килограмм десять. Запустить в работу его очень просто. Надо его только достать и перевернуть. И снова поставить в тот же стакан только на основание. С головы на ноги, образно говоря. Буй включится автоматически. Все это за минуту проделывает второй помощник. Буй заработал. Замигала проблесковая лампочка на его верху. Теперь этот сигнал не остановить. Буй будет работать несколько суток. И даже тогда, когда судно окажется на морском дне. Он укажет последнее пританище нашего судна. И во всем мире теперь знают, что мы на теплоходе «Лара Михеенко» терпим бедствие. Вот только помощи ждать неоткуда. Никто не сунется в центр тайфуна.
На связь с нами выходит начальник пароходства Миськов. Он сам бывший капитан. Мгновенно включается в обстановку и так же мгновенно возвращает нашего капитана в реальность. Ему непонятно почему мы до сих пор не перешли на аварийное ручное управление судном? Почему аварийная партия не прорывается в румпельную? Капитан ссылается на невозможность пробиться на корму, которую постоянно заливает. На то, что люди боятся. В ответ приказ. Немедленно аварийную партию послать в румпельную и восстановить управление судном. Короче, пока не получили пинка, не начали действовать.
Через пять минут старпом, боцман и двое матросов готовы к опасной работе. Первым прорывается на корму боцман. Тянет за собой аварийный леер, который крепит рядом с входом в кормовую надстройку. Какая ни какая, а страховка. Может и не смоет, если попадешь под удар волны. Следом за боцманом, держась за этот леер, на корму проскакивают остальные. Все прошло удачно, без потерь.
Все помещения на корме обесточены. В румпельной темнота полная. Что-то грохочет и перекатывается. Влажная духота. И сразу накатывает тошнота от резкой качки. Мы уже на этих качелях несколько часов. Хочется просто лечь и забыть обо всем. И пусть что будет, то и будет. Но это из области фантастики. Мы здесь чтобы работать, спасаться.
Аварийные совдеповские аккумуляторные фонари еле светят. Но и их света хватает, чтобы перейти на ручное управление рулем. Судно немецкой постройки. Все просто и надежно. Сейчас перо руля прямо под нами, прямо под железным, рогатым штурвалом, как на паруснике. Команды с мостика через аварийный телефон, предназначенный как раз вот для такого момента. Двое матросов накручивают штурвал и судно выходит носом на волну. Качка становится не такой резкой.
Пока палубная команда решает проблему с рулем, выползает другая напасть. Судно старое, ему уже двадцать семь лет. Нижние иллюминаторы надстройки не выдерживают удары волн. Вода просачивается через их уплотнительную резину. И уже в каютах рядового состава появилась забортная вода. И вроде ничего страшного, ее немного. Но она перетекает в кормовую часть надстройки и через прогнившую палубу душевой команды, льется в машинное отделение. И как назло эта протечка совсем недалеко от главного электрощита. По простому, электростанции судна. И не дай Бог, вода попадет на него. Все замкнет, все обесточится. Тогда уж точно судну и экипажу кранты гарантированы. Ведь встанет главный двигатель и судно будет разбито мощными волнами. Машинная команда борется с этой заразой. Убирает воду, сгоняя ее подальше от электричества. Закрывают для гарантии электрощит брезентом. В машинном отделении жара сорок три градуса по Цельсии. Моряки трудятся во влажной духоте, при одуряющей качке, как на гигантских качелях. В районе электрощита выставляется вахта из двух мотористов. Участия в аварийных работах не принимаю двое. Молодой моторист лежит в каюте на диване в полной отключке. Его парализовал страх. Не реагирует даже на воду, регулярно брызгающую фонтанчиками из иллюминатора.
Продолжение следует... -----> Жми сюда
С уважением к своим читателям и подписчикам,
Виктор Бондарчук