Куда попал тогда «Гробы», когда пытался вышибить мне мозги при помощи своей доски, подумал он с вялым изумлением, а затем дотронулся пальцем до своего левого виска, там, где, по его предположениям, должна была находиться рана, при этом — весьма тяжкая, такая, что он едва ли смог бы прожить с этим до сегодняшнего утра... Но не нашел там ничего похожего, только крупное пятно коросты, которое, в общем, держалось там на честном слове, и готово было вот-вот отлететь от его кожи. Тремоло, скривившись в ожидании резкой, но непродолжительной боли, схватил этот ошмёток и быстро, зажмурив глаза, дёрнул его в сторону. Ничего не почувствовал, только лёгкое, практически незаметное пощипывание кожи - кажется, если там когда-то и была какая-то рана, даже совершенно небольшая, то она уже давным-давно зажила и не представляла из себя даже призрака проблемы.
А если она давным-давно зажила, то выходит, что он здесь...
Нет, это какая-то чертовщина, возникло в его голове, у меня просто не могло быть столько времени, чтобы она успела зажить, а я перестал чувствовать себя так, словно вот-вот развалюсь на кусочки, как размокшая глиняная фигурка. Я бы просто дал бы дуба ещё до того, как эта чёртова дырка начала бы заживать — ведь она была размером с хренов железнодорожный тоннель. «Гробы» пробил мне череп при помощи доски и вбитого в неё двеннадцатидюймового гвоздя, наверняка разворотил мне не только висок, но и саму кость, возможно, достал до самых мозгов. Как после этого выжить? Как это всё может зажить? Я же ведь не супергерой...
А, может быть, я просто умер, подумал он растерянно, и теперь на том свете. Нет? Почему нет? Только взгляни вокруг, как здесь всё странно. Как ты мог попасть сюда? Ты же шёл каким-то диким полем, перед этим заблудившись в лесу и выйдя туда, где, очевидно, нога человека не ступала с самого сотворения мира Господом, рухнул в какую-то яму... Кому надо копать здесь такую яму? Да и яма ли это вообще? Это же целый подземный бункер, а если это бункер, то кому он принадлежит, и почему вход в него открыт нараспашку? Он что, уже никому не нужен?
Какая-то ерунда...
Тремоло, продолжая беспокойно соображать, что же с ним произошло и каким образом он здесь мог очутиться, немного неуклюже, но всё-таки поднялся на ноги. Вокруг него по-прежнему не было ничего, кроме кромешной тьмы да светлого пятна, падающего вниз от отверстия в условном «потолке», благодаря которому он мог видеть, что «пол» этого здания действительно залит чем-то вроде пластмассы кремово-белого цвета, блестящей, как будто бы специально полированной. Где-то здесь должен быть свет, подумалось ему, в таких местах не может не быть света, потому что эта хреновина почти наверняка кому-то принадлежала, и как-то использовалась, а использовать её в полной темноте бессмысленно. Он вспомнил, что у него где-то были спички, и стал рыться по карманам своей видавшей виды серой куртки из грубой ткани. Прежде, чем Тремоло вспомнил о недавнем дожде, который вымочил его до последней нитки и наверняка сделал спички непригодными к использованию, он нашёл искомый коробок в нагрудном кармане, и попытался им воспользоваться. Разумеется, безуспешно. Потом он отбросил промокшие спички в сторону и решил, что ему для начала нужно найти хотя бы стены этого помещения и идти вдоль них, потому что если тут есть выключатель, или лестница, или дверь в какую-то другую комнату, то всё это должно находиться или на них, или рядом с ними. Только вот интересно, далеко ли от него ближайшая стена — ведь эта штука могла оказаться целым подземным ангаром, или складом, который когда-то мог принадлежать военным, но теперь его расформировали за ненадобностью, и он пустой и огромный, и блуждать по нему в поисках выключателя, да даже противоположной стены — занятие весьма трудоёмкое, а может, быть, и вовсе не осуществимое. Тремоло, задумчиво потрепав шапку своих уже месяца четыре как не мытых и не чёсанных волос, и, наконец, придумал следующее — достал из кармана пару подобранных им когда-то и где-то металлических гаек (в его карманах всегда находилась какая-нибудь требуха, которую он подбирал с земли по чисто бродяжьей привычке — ведь никогда не знаешь, что, где и когда тебе может пригодиться), затем повернулся спиной к пятну света на полу и, размахнувшись как следует, бросил одну из них вперёд, в темноту... Через мгновение он едва успел убраться с траектории летящей прямо ему в глаз железяки, которая с громким щелчком срикошетила от стены, в которую её запустили. Очевидно, что последняя была совсем недалеко от центра комнаты, даже слишком близко, так как силы рикошета вполне хватило, чтобы отлетевшая гайка отскочила и от стены противоположной, и смогла весьма болезненно ударить зазевавшегося Тремоло в плечо так, что от испуга, боли и неожиданности он был вынужден вскрикнуть и громогласно выругаться.