Здраствуйте все, я инвалид 1 группы. Сегодня я продолжаю публиковать повесть деда Петрова Андрея Дмитриевича с разрешения Петрова Михаила Андреевича.
20.
Во второй половине декабря, когда морозы не были сильными, Виктор Алексеевич решил побывать у Мошарова. Расстояние в 12 километров пройти на лыжах для него не представляло больших трудностей. На исходе дня, когда солнце висело на хребте дальних сопок, возвышающихся на той стороне Амура,Виктор Алексеевич уже был в Башурово. Двухквартирный дом, в котором жил Машаров располагался в центре поселка. Так что Виктор Алексеевич без труда отыскал его. В этом же доме во второй его половине находилась и школа- всего лишь одна классная комната. Под окнами дома кусты и густо насаженные деревья. Это не фруктовые, а просто дикорастущие-черемуха,береза и еще много каких деревьев.
В комнате находилась хозяйка. Это была высокая сухощавая женщина лет под пятьдесят. Ее начавшие сидеть волосы, заплетенные в косички, собраны узлом на затылке. Толи ее седина, толи ее бледный цвет лица придавал ей вид какой-то заплесневелости. Словно она была покрыта плесенью. Виктор Алексеевич поздоровался и сообщил ей о себе- кто он и откуда прибыл.
-Вы, наверное к Васи?- спросила она.
-Да, мне хотелось побывать у вас, повидаться с Василием Семеновичем,- ответил Виктор Алексеевич.
-Его сейчас нет дома.
-Где ж он?-спросил Виктор Алексеевич с тревогой в сознании. "Может в район уехал?"- Он что, в район уехал?
-Да не-ет. Он дома. Вот пока его нет. Да вы не беспокойтесь, сейчас и он заявится. Он там с учениками фазана ловят. Да вы раздевайтесь.
-Как это ловит? Разве фазанов можно поймать?
-Да этот поранен, не может летать, а только бегает. Вот Вася с учениками ловит его. Уже два часа как они затеяли эту игру. Наверное уже скоро поймают.
Сняв куртку москвичку, Виктор Алексеевич присел на лавочку и приглядывался к окружающей обстановке в чужом доме. Смежная стена имела створчатую из двух половинок дверь в классную комнату... " хорошо ему работать-прямо из своей комнаты заходит в класс. А как же ученики заходят? Неужели через его комнату? А может из сеней и вторые двери есть? В те-то, наверное, и заходят ученики. А в эти-только сам." Спросить об этом Виктор Алексеевич пока не решался. А потом его внимание привлекли два маленьких поросеночка, месяца по два отроду. А может Виктор Алексеевич и ошибался, так как не очень-то разбирался в возрасте живности вообще, и поросят в частности. Да это в данный момент не так уж и важно для него.
-Симпатичные у вас поросятки, прямо загляденье-сказал Виктор Алексеевич, наблюдая за их игрой друг с другом.
Слова Виктора Алексеевича, повидимому, приятно тронули серце хозяйки. И это распалило ее гордость. Она, не умолкая, начала расхваливать их, и главное то, как она ухаживает за ними.
-Да, я люблю их, словно малых детей. Каждый день мою их тепленькой водичкой с мылом. Потом вытираю полотенцем. Вот они такие беленькие, и такие они миленькие и я целую их не только в их рыльца, а и в попочку... А что? Они ведь до того чистенькие у меня, что не брезгливо и целовать их. Вот он миленочек-то! Ну-ка, иди сюда, иди...
Она поймала поросеночка прижала к своей груди и зажав ему челюсти, чтобы не укусил, не поцарапал губы или щеки, принялась целовать хрюшку. Целуя, она вошла в такой раж, что Виктор Алексеевич думал откусит поросенку его природный пятачек на кончике носика. Потом подняла его над собой приговаривая:
-Вот, вот они у меня какие!!! Во всем селе вы не найдете таких миленьких поросяток. У всех они в катушках, грязные, обмаранные и рахитики. А у меня-то вот они какие; как ангелочки.
Виктор Алексеевич сначала тоже любовался поросенком, но Татьяна так долго расхваливала его, что ему это изрядно надоело. Тогда он обратил внимание на саму хозяйку. Она казалась старухой. В его мозгу завозились мысли:" Ведь она лет на 12-15 старше Машарова. Можно подумать, что это не жена ему, а мать. Наверное, протез Василия Семеновича, помешал ему женится на равной по годам."
В это время в дверь вломился и сам Василий Семенович. Не успев еще прикрыть за собой входную дверь, он с великой радостью закричал:
-Ма-ать, смотри-ка какого красавца я принес тебе! Вот он...-Фазана он не успел передать ей, так как заметил Виктора Алексеевича. Словно столбняк ошарашил его. На мгновение он замер от неожиданной встречи с Виктором Алексеевичем, но вскоре овладел собой. Забыв о фазане, он направился к Виктору Алексеевичу, чтобы поздороваться. Виктор Алексеевич приподнялся ему на встречу.
-Не ожидал, не ожидал встретить вас у себя! Как это вы удосужились побывать у меня? Наверное школу проверять прибыли?
-Да нет, что вы. Кто мне доверит вести проверку? Проверяют-то опытные, а я что? Просто решил провести свободное время в лыжном походе.
-Ну ничего, ничего,-успокаивал он вроде бы меня, однако на самом то деле успокаивал себя. Я почувствовал, что он очень боялся проверки. Повидимому не важно чувствовал себя как учитель.
Тут он вспомнил, что в руках у него хотя и измученный, но еще живой красавец-фазан.
-Мать, вот полюбуйся ка. Какой красавец! Пока ловили, с меня тридцать потов сошло. Хорошо, что ученики помогали. Самому бы мне не поймать его. А теперь мы из него наварим такую лапшу, какой и короли в сказках не ели.
Татьяна запротестовала. Если поросят она могла часами мыть, натирать полотенцем, целовать, то фазаном она явно пренебрегала. И она запротестовала.
-Ну куда мне его?! Руби ему голову, а я ощиплю. Да поскорей, а то еще нагадит в комнате!
У нас гость, нам некогда возиться с птицей. Давай готовь что повкуснее на ужин. Наверное Виктор Алексеевич проголодался с дороги. А эту птицу закрою в кладовку. Завтра им займемся.
-Я яичницу поджарю. Наверное понравиться нашему гостю.
-Ну чтож-делай яичницу, яиц у нас хватит! Прикупаем у колхозников.-пояснил Василий Семенович.
Татьяна разожгла керосиновый примус. Поставила на пламя сковородку, положила кусочек сливочного масла и разбила на нее несколько яиц. Вскоре яичница была готова и Виктор Алексеевич был приглашен к столу, чтобы поужинать. А когда яичница стояла по середине стола и отдавала приятным вкусным запахом, и все с завистью смотрели на нее. Татьяна разделила содержимое сковородки на части. Ровно пополам провела ножом черту и вся яичница оказалась разделенной на две равные части. Одну половинку она еще раз разделила. Получалось так, что содержимое на сковородке было разделено на три части.-половина и две четвертинки. Виктор Алексеевич с Мошаровым молча наблюдали за работой Татьяны. А когда она раздел закончила, полюбовавшись своей работой, сказала:
-Это -Васи,- указала она на целую половинку,-а это нам с Виктором Алексеевичем, -показала на четвертинки." Ничего себе, угощают"- подумал Виктор Алексеевич и на душе помрачнело."Что же последует дальше? Тут что-то не по-русски. Гость для русских-самое уважаемое лицо. Для него все лучшее, а о себе не думают, себе уж что останется. А тут? Совсем непонятно, что происходит."
Машаров не словом не обмолвился по этому поводу: он и не осуждал работу своей Татьяны и не похвалил ее. Он молча принялся уплетать за обе щеки горячую яичницу. Принялась за еду и Татьяна. Виктор Алексеевич подержал в руках вилку, покрутил ею, но видя такое отношение не притронулся к еде, сославшись на то, что яйца вообще не употребляет с давних пор.
-Я объелся яйцами и долго болел из-за этого. С тех пор даже смотреть на них не могу, а не то, чтобы есть их. Еште на здоровье сами, а я потом чайку попью.-сказал Виктор Алексеевич.
-Виктор Алексеевич, мы чай не употребляем. Зачем лишние расходы? У нас отличная родниковая вода. Мы не отказываем себе в ней. Пьем вволю. Особенно любит ее Вася. Я-то поменьше пью. Хотите, я подам вам сырой водички?
-Пожалуй попью немного,-согласился Виктор Алексеевич, хотя совсем не хотел пить. Он не знал, как в таких случаях следует вести себя, потому что весь этикет приема гостя здесь был поставлен с ног на голову. Обидеть хозяев каким-либо не осторожным словом, что он легко мог сделать, ему тоже не хотелось. Если бы дело происходило днем, он возможно, и сделал какое-либо колкое замечание по поводу их гостеприимства, после которого возможно, пришлось бы удирать во-свояси, но была уж темная ночь и пускаться в обратный путь в таких условиях не было смысла. Поэтому пришлось только наблюдать за хозяевами, да выслушивать их поучения и советы, а так же и соглашаться, с тем что предлагают, показывая вид, что их действия вполне приличествуют общепринятым.
Пить ему совсем не хотелось, но для поддержания порядка и спокойствием за вечерним пиршеством Виктор Алексеевич время от времени пропускал глоток воды и неотрывно наблюдал за поведением хозяев. Особенно его интересовал сам Василий Семенович. Он съел свою половину яичницы, съел и ту четвертинку, что предназначалась Виктору Алексеевичу. К этому времени осилила и свою четвертинку Татьяна. Сковородка освободилась от основной нагрузки, и на дне ее поблескивало масло, не успевшее еще застыть и затвердеть. Машаров принялся куском хлеба подчищать сковородку. Не пропадать же добру. Вскоре дно сковородки оказалось так чисто вычищенной, как собака языком не смогла бы сделать.
-Я, мать, и хороша твоя яичница. С огромным удовольствием я насладился ею,-Ты ведь у меня молодец- всегда вкусно готовишь. А сегодня постаралась еще лучше сделать. Жаль вот Виктор Алексеевич не смог полакомиться твоим кушаньем,-разговорился хозяин, вытирая рот по -первости своею пухленькой широкой ладонью, а потом уж и рукавом ситцевой рубахи, которую одевал только на классные занятия.
-Конечно, сегодня я старалась, не хотелось гостя обижать. Даже сливочного масла не пожалела. А вот Виктор Алексеевич даже не притронулись к моему кушанью. Если бы я знала, что он не любит яичницу, приготовила бы что -нибудь другое.
-Вы не беспокойтесь. Ведь я не голодный. Перед тем, как выйти к вам, я хорошо покушал, -успокаивал Виктор Алексеевич хозяев, которые по видимому чувствовали себя неуютно из-за того, что гость их будучи за их столом, не притронулся до вкусной пищи, которую готовили для него. Но главной причины такого его поведения им даже в голову прийти не могло.
После ужина Машаров развлекал Виктора Алексеевича своей музыкой. У него была двухрядная гармоника, на которой он прилично исполнял мелодии, любимые деревенскими жителями. Он играл "Светит месяц", "Коробочку", "Краковяк", "Полечку", "Страдания" и другие мотивы. Виктор Алексеевич не столь наслаждался музыкой, сколь любовался поведением. Самого Гармониста. Во время игры Василий Семенович склонял голову над мехами гармоники и в такт музыки сильно притопывал здоровой ногой. Он безмолвно шевелил губами и покачивал наклоненной к мехам головой... Просторная комната наполнялась то одной, то другой плясовой мелодией, и Виктору Алексеевичу даже хотелось пойти в пляс. А когда Василий Семенович выпустил всю обойму своих умений в музыкальных способностей, Виктор Алексеевич попросил его сыграть какой-нибудь вальс или танго.
-Чтож могу сыграть и танго.- но сколь он не настраивался, танго у него не получалось. Вальс также не получился. В свое оправдание сказал:
-Эти вещи я еще не разучил. Вроде бы вот-вот начинает получаться, мысль в голове вот созревает, а как начну играть пальцы тянут ни туда. Но я не унываю: рано или поздно научусь играть и "Танго" и "Вальсы".
Виктор Алексеевич, похвалил Машарова за приличную игру и уверил его в том, что он обязательно научиться и модным, в настоящее время танцам.
-Конечно научишься. Вы ведь так хорошо играете страданье, полечку и другие танцы, что мне они доставили огромное наслождение. Если что-то уже прилично играете, то со временем и другие получатся.
Наверное они долго еще болтали с Машаровым о музыке и о других разных пустяках, если бы Татьяна не разогнала их. Она разобрала свою пышную кровать, приготовив ее для сна, а мы мешали ей раздется и улечся в постель.
-Хватит вам,-проворчала она,-пора спать ложиться. Вася веди Виктора Алексеевича в класс. Там ему будет хорошо. Никто мешать не будет. Там он может хоть до обеда проспать.
Машаров не возразил супруге.
-Забирайте свою одежку и пойдемте со мной-сказал он, направившись в дверь классной комнаты. Василий Алексеевич прихватил куртку-москвичку и последовал за ним. Из комнаты повеяло прохладой и тишиной. С дюжину парт безмолвно наполняли комнату. Днем тут кипела жизнь, а вот теперь даже странно было ощущать эту прохладную тишину. Но не это Виктора Алексеевича поразило. Машаров не для более удобного сна ничего из своих постельных пренодлежностей не предложил. И это Виктору Алексеевичу окончательно испортило настроение. " Неужели он такой бесталковый, что не подумал даже о том, что удобно ли мне будет спать в пустой комнате без постели. Ведь он мог бы предложить мне хотя бы свой овчинный тулуп, который висел на вешалке рядом с моей курткой, и в который я завернулся бы сголовой. Это дало бы мне возможность выспаться и скоротать ночь незаметно. А что мне даст куртка-москвичка? Попросить у него тулуп?"-Этого сделать я не решался. Да может и гордость не позволяла. Сам мог догадаться. Но этого не случилось. А какая причина этому Виктору Алексеевичу оставалось неизвестным. Может невоспитанность Мошарова, а может его жадность: ведь мог же Виктор Алексеевиччем-то испортить его черный огромный тулуп, в котором он в зимнее время выезжает в район. Но как бы там не было, Виктор Алексеевич должен ночевать в пустой классной комнате, вместо постели, имея при себе всего лишь свою куртку-москвичку. Это означало, что я должен буду коротать ночь безо сна. "Черт принес меня к этому идиоту", кипело у него в душе, и в голове его то и дело всплывали слова Татьяны: " Это Васи, а это мне и Виктору Алексеевичу. Это Васи, а это мне и Виктору Алексеевичу." И эти слова ее так назойливо не покидали Виктора Алексеевича, что он не чаял как от них отделаться. Это, повидимому, оказалось самым обидным для Виктора Алексеевича из всего, что он увидел и услышал и испытал у Мошарова. Наверное добрые люди так скупо даже милостыню не подают и всегда "на спасибо" отвечают: "еште на здоровье".
Прежде, чем попробывать заснуть, Виктор Алексеевич выбрал для себя самую большую парту. Уселся на сиденье и старался привалиться к спинке, чтобы удобнее было заснуть. Но парта оказалось для него тесной и его настроение не улучшалось. Он не мог хотя бы небоьшой наклон сделать. Пришлось сидеть в прямой позе, словно свечка. Однако так долго не проседишь. Тогда он опустил голову на парту. Так оказалось удобнее дремать. И он промучился всю длинную декабрьскую ночь. А утром, когда еще не совсем развиднелось, Виктор Алексеевич вышел в коридор через классную дверь и, надев свои лыжи, пустился в обратный путь, стараясь поскорее добраться до своего желанного домика. "Прощай Машаров, я больше никогда не сделаю такой глупости, какую сделал. Теперь даже будешь приглашать в "гости" или еще за чем-либо я найду вескую отговорку, чтобы только избежать такое посещение." Вот так Виктор Алексеевич позновал своих коллег-соседей на первом году своей работы учителем в сельской школе. Сначала узнал Алебастрова из Марьино, а потом и Машарова из Башурово.
Продолжение следует.
Спасибо за прочтение, если понравилось ставте лайки и подписывайтесь на мой канал. Фотография взята из личного архива.
