Ранее: Листок, который надо было "открыть потом" и про "Крокодила".
Я была так морально истощена в то время, что не помню, как всё было и сорок дней не помню, не помню ездил ли кто с моими изделиями на выставку в Ташкент на двадцать первое марта, день празднования Навруза, или я сама туда ездила с ними, но я не могла тогда оставить одну Таню, если только не с Леной.
Лена была жесткой девочкой и, если за что бралась, выполняла хоть и грубовато, но со всей ответственностью без всяких отступлений и проволочек, могла и Таню легко принудить что-то сделать против её воли, например, поесть, лекарство выпить или спать уложить, загрузить работой. Это потом Таня нам в упрек не раз ставить будет, что у неё горе было, а мы её работать заставляли, так и не поняла, что это делалось только для того, чтобы её от дурных мыслей оградить.
А они у неё были, сначала вроде исподволь, а потом всё чаще, а когда уже она стала громко об этом заявлять, то я поняла, что попала в её цепкие лапки окончательно. Поди узнай, взаправду она грозится или только использует тебя в достижении своих целей. Если что случится с ней, ведь не прощу себе никогда, что упустила, а потому по поводу и без повода уже слышала, что она с собой что-то сделает, совсем не думая, каково мне это слышать. Мне тогда действительно очень и очень помогала Лена.
Когда она видела, что я уже в отчаянии, она показывала мне, чтобы я ушла и сама оставалась с Таней. Что они там говорили, я не слушала, а отправлялась в спальню и просто падала на кровать и отключалась на час-два, а потом подскакивала в ужасе, не упустила ли я её.
Время от времени ездили на могилку к Настеньке, сделали оградку, Витя братик мраморное надгробие сделал, он уже специализировался на надгробных памятниках. Там Таня вроде затихала, мы уходили в сторону, а она разговаривала с Настей.
Рядом с Настенькиной могилкой была могила молодого мужчины и туда приходила его вдова, которая всегда приносила цветы и Настеньке, прибирала у неё, если это надо было. Так там и познакомились мы с нею, её звали Светой, и она стала часто приходить к нам домой, а потом и помогать нам, как-то незаметно втянулась. Среди пятнадцати и более девочек это было не сразу заметно. Вместе с нею в доме появились еще люди.
Надо сказать, что, приходя туда, мы часто обнаруживали свежие цветы неизвестно кем оставленные для Настеньки. Кто-то приходил к ней помимо нас. Мы были безмерно благодарны тем людям, что разделяли наши скорбь и горе.
Как раз в это время Лена и навела небольшой порядок у нас. Раньше мы всегда обеды для всех девочек сами делали, что было очень накладно для нашего бюджета, а Лена организовала дежурство по кухне. Теперь каждая девочка по очереди должны была готовить на кухне из своих продуктов, принесенных из дома на всех сразу.
Выходило два дежурства в полтора месяца, мы тоже не были исключением. Никто не возражал, но были некоторые девочки из очень благополучных семей, которые просто приносили меньше продуктов и нам приходилось дополнять обеды своими, чтобы не оставить кого-то голодным.
Фактически в то время Лена незаметно всё взяла на себя и благодаря ей шли и выполнялись заказы, девочки не разбежались, а исправно работали, а Таня всегда была чем-то занята. Я всегда была рядом, то гладила, то шила или резала. Моя работа никогда не кончалась.
В эти дни Таня снова сорвалась на Антошу и закричала ей в лицо те же пожелания смерти и потом стала говорить, что не может видеть Онегу с детьми рядом, может что-то с ними сделать. Мол почему у Онеги двое и она над ними так не трясется, а её Настеньки нет, хотя она была для неё всем.
Мы нашли для Онеги с детьми квартиру и переселили их туда. Я при этом чувствовала себя предательницей, но оправдывала себя только тем, что я спасаю Таню, Онега с детьми сейчас не в опасности. Оплатили аренду квартиры и дали Онеге деньги на первое время.
Она и работала бы где, но работу было не найти, а Таня не хотела допускать Онегу ни к пошиву, ни к вышивке, постоянно придиралась к ней, что та машинку ломает и вообще руки не оттуда растут, унижала её при девочках, особенно в моё отсутствие.
Онеге же предоставила всю работу по дому – уборку, готовку, стирку, глажку, но не считала это работой, которой сама совсем не была обременена. Ей не приходилось убирать, стирать, готовить, всё это делала Онега, а когда она ушла, то за плату это же стала делать Света.
Мне должна была быть зарплата с командировочными из моей организации, надеялась, что получу вовремя, но начальник был в командировке и зарплата задерживалась, а те деньги, что поступали от заказчиков, почему-то оказывались в Таниных руках и я не могла взять оттуда ни копейки. Кто-то сказал нам, что у Онеги плохо с деньгами и продуктов нет.
Я сразу же поспешила к Онеге с продуктами, уговорив Таню пойти со мной, дело было к ночи, девочек не было. Она пошла и помогала даже нести продукты, но, когда я увидела её злорадную улыбку на лице при виде бедственного положения Онеги, то содрогнулась внутри и постаралась подавить в себе чувство неприязни к Тане.
Когда мы пришли, то дети спали, у Онеги ничего из продуктов не было, и дети спать легли голодными. Я плакала над детьми, моё сердце рвалось на части, и я не знала, как мне вырваться из этого ада.
Я ненавидела Таню и в то же время знала, что её надо защищать от неё самой и ни в чём неповинных детей от неё. В ту ночь у меня появились сомнения в её психическом состоянии, но не знала к кому обратиться за помощью и когда она сама попросилась к гадалкам, то была только рада этому, надеялась, что они как-то успокоят её.
Далее: Неожиданная встреча, конференции, отказ от гранта и от другого предложения сотрудничества.
Из моих: Я еще и шарманку застала, самой не верится.
К сведению: Это одно из моих воспоминаний на моем канале "Азиатка" , начиная со статьи "История знакомства моих родителей". За ними следуют продолжения о моей жизни и жизни моей семьи. Не обещаю, что понравится, но писала о том, что было на самом деле.