3
Князь Андрей восседал на троне в палате приёмов и совещаний своего дворца. Он немного сутулился. Ему было сорок семь лет. Лицо его было серо, лоб уродовали две глубокие морщины-борозды; так что он выглядел старше своих лет. Он не был похож ни на своего предка основателя династии скандинава Рюрика, ни на славянина. Наличие тюркской крови по матери и бабушке выдавали высокие монголоидные скулы и несколько раскосые глаза. Справа и слева вдоль стен на лавках сидели бояре. Окна, сложенные из разноцветных стёкол, создавали причудливое освежение в палате при проникновении в неё дневного света.
- Друзья мои, я вызвал вас, потому что мне нужна ваша поддержка. Есть прекрасный замысел, который мне не удастся осуществить без вас, - вещал с трона Андрей.
- Опять военный поход? – попытался тут же угадать, куда клонит князь боярин Стырята.
- Поход – это хорошо, да не для него удачного повода. Быть каменной крепости во Владимире.
- Это во сколько ж обойдётся нам это удовольствие? – позволил себе перечить князю другой боярин Мирко Травич.
– Не так много времени прошло, как мы собирали средства на строительство собора, так мне изрядно пришлось потрепать своих холопов и смердов, что пашут на моих землях. По сию пору землепашцы не могут оправиться от того побора, а некоторые сбежали в соседние земли, - жаловался третий боярин Петерко.
Андрей стукнул кулаком по подлокотнику кресла.
- Любуюсь я на вашу скаредность и низменность! Во что вы превратились?! Стали похожи на толстомордых купцов и торгашей с рынка. Я же вас всех из грязи поднял, отмыл и превратил в бояр-милостников! Из конюхов, витязей безродных и нищих слуг произвёл в вельможи! Я отцовых верных бояр распустил, чтобы вас посадить на их места. Где ваша благодарность?!
С лавки встал, сделал два шага в сторону князя и остановился Степан Кучкович.
- Не горячись, князь. Построим мы крепость каменную.
- Спасибо тебе, Степан, но боюсь одними моими и твоими стараниями мы крепость не возведём. Сам видишь, как они все повернулись ко мне задницами. А на уме, что у них, если с уст один яд льётся? Не удивлюсь, что так и норовят мне в спину топор вонзить разбойники.
- Нет, нет, не правда – они не враги тебе. Они, я, мы желаем только добра тебе, - продолжал Кучкович.
- Ох, юлишь, Кучкович. Каверзу замыслил пакостную?
- И не помышлял о пакостях. Средства на крепость можно собрать, но зачем собирать их с нас? Мы будем изыскивать милости с пахарей, которые и так часто голы и босы. С них много не поимеешь. Почему не обложить податью вольных горожан Владимира, Суздаля, Ростова и других наших городов?
- Дело глаголишь, Степан. А, что за подати это будут? Подати с торговли и так платятся исправно.
- Назовём эту подать – подать на крепость. С каждой избы и дома по две белки или три мешка зерна или три свиньи или корову или восьмушку рубля.
- Ох, и остёр же ты умом, Степан. За что тебя люблю, хоть и негодяй ты известный.
Кучкович приложил правую ладонь к области сердца и поклонился низко.
- Как не называй не обзывай меня, батюшка-князь, а всё одно: рад служить тебе всё душой, сердцем и живота не пожалею отдать за тебя.