У Панкрата-вдовца дочурка осталась. Лет пяти девчушка, Матренушка. Вот стали наши кумушки подговаривать Панкрата второй раз жениться. Да он и сам видел: девчонке материнская ласка нужна, да и дом без женского глазу не радует. Стал Панкрат присматриваться, есть ли где какая вдовица, все бы вдвоем полегче было. И присмотрел-таки! Маланья, что на выселках жила, тоже уж второй год, как овдовела. И девчушка у Маланьи была, одних годков с Матренкой, Фросенькой звали.
Посватался Панкрат честь по чести, Маланья долго думать не стала, согласилась.
Хорошо Панкрат с Маланьей зажили, дружно. Девчушки промеж собой сдружились, все одна за другой так и бегали, водой не разольешь. А вскоре и еще одна доченька народилась, Полинкой назвали. Жить бы теперь всем да радоваться, да беда, коли не в ворота, так под порог заползет!
Меньшая девчушка-то, Полинка, слабенькая да хворая уродилась: хроменькая, один глазок еле видит, а второй и вовсе кривой.
Как только отец с матерью ни старались, ничего сделать не смогли, никто Полюшку вылечить не взялся.
Поплакали, погоревали, да что теперь поделаешь? Работа ждать не любит, в деревне каждый час - год кормит.
Как подросла Полинка, так стала мать ее у окошка на лавку сажать. Сами в поле идут, а девчушка вроде как на хозяйстве. По правде-то сказать, девчушка к работе охочая была. Да только как ей работать? Шить-вышивать глаза не дают, прясть да ткать - силы в руках нет. Обед, разве, сготовит, да и того гляди, чугунок перевернет, не удержит. Далеко ли до беды, когда руки не слушаются!..
Мать украдкой поплачет, отец молчком повздыхает, а горше всех - самой Полинке. Сколько всего сделать хочется, а вот поди ж ты, не можется.
Вот раз сидит Полинка у окошечка. Лето жаркое выдалось, солнышко в самом зените. Вдруг слышит - позвал ее кто-то. Высунулась она, пригляделась, старушка, дряхлая совсем, с палкой, небось-ка, странница.
- Здравствуй, бабушка! - говорит Полинка.
- И тебе доброго здоровьичка, красавица! - поклонилась старушка.
- Эх, бабушка! - вздохнула Полинка, - Какая уж там я красавица! Тебе, должно быть, солнышко глаза слепит.
- Иии, милая! - отвечает старушка, - Уж сколько годков солнышко меня не слепит! В темноте я хожу, везде ее с собой ношу. Палка меня водит - куда стукнет, туда и я иду.
Подивилась Полинка: бабушка совсем сухонькая, старенькая, слепая, а сама - веселая, шутки шутит! Вон, ведь, как бывает!
- Нет ли у тебя, милая, хоть чего бы поесть, да водицы глоточек?
- Есть, бабушка, да только подать я тебе не могу, не серчай уж. Ты зайди в избу, возьми хлебушка, а водица - вон, в кадке у двери.
Странница зашла в избу, отломила кусочек хлеба, самый малюсенький, зачерпнула водицы, и говорит Полинке:
- Ты, милая, молись Богу. Чего можно управить - уж Он управит. А и чего нельзя управить, и то Господь может. Молись во всякое время, Он тебя и не оставит.
Сказала так старушка-странница, и пошла себе дальше, только палочка ее застучала. А у Полинки на душе так радостно и тихо стало, будто кто приласкал ее али похвалил.
Села она снова под окошечко, улыбается.
Вечером идут Панкрат с Маланьей с работы, а уж соседки подбежали, досказывают:
- К вашей-то богомолица приходила, да прямо в избу - шасть! Как есть полный подол добра и вынесла! А девка-то ваша - знай, лясы с ней точит! Вы бы в другой раз дверь-то на замок, а девку в сенцах бы заперли, а то так из-под нее и лавку вынесут!
Прибежали мать с отцом домой, смотрят: все на месте. Открыли печь - а уж там пирогов!..
- Откуда же это? - спрашивает мать, - Не пекла я! Али принес кто-то?
Рассказала Полинка про бабушку-богомолицу, а только утаила, что та ей молиться велела во всякое время.
Как подросла Полинка, смастерил ей отец костылек, чтоб ходить полегче было. Уж так Полинка обрадовалась, что и сказать нельзя!
- Вот как иду, так и кажется, что сейчас полетела бы!
Фрося с Матрешей, знай, посмеиваются:
- Экая ты! Два шажочка сделала, уж и полетела! Смотри, как бы не в лужу носом!
- А хоть бы и в лужу, - отвечает Полинка, - Всякому своя дорога.
Смеются Фрося с Матрешей, да и другие ребятишки посмеиваюся, разные обидные слова вслед кричат:
- Полька хромая,
Горбатая, кривая!
Полька по полю скакала
И клюку свою сломала.
А Полинка ходит потихоньку, и все ей в радость. Так и стали звать ее на деревне дурочкой. Умному-то с чего бы радоваться без причины, когда забот столько, что только успевай поворачиваться!
Фрося с Матрешей и те отцу с матерью попеняли:
- Вольно ей без работы бродить по целым дням! Не понукаете вы ее, жалеете, а как жить-то она будет? Нешто нам такой крест на себе всю жизнь тащить?
Хотели, было, отец с матерью рассердиться, да только вздохнули. Уж они и сами о том думали, сами хотели дочек просить, чтоб Полюшку после их смерти одну не бросали, а после такого и язык-то не повернулся.
А в другой день матушка вернулась домой, села на лавку и заплакала. Стали к ней с расспросами приставать, а она молчит, сказать не хочет, отмахивается только. А как тут расскажешь, когда подошла к ней соседка у колодца, головой покачала да и говорит:
- Хоть бы уж Господь пожалел тебя, Маланья, да прибрал бы поскорей твою девку. Сколько ж можно такой груз волочь - дурная да хворая!
Так от матери ничего и не добились.
А Полинка вечерком подошла, погладила мать по голове и говорит:
- Ты, матушка, не плачь. Господь глупых речей не слушает, и ты не слушай. У Него о каждом из нас свой промысл. Неужто, думаешь, из-за худых слов Он свое промышление о нас изменит?
Маланья удивилась: откуда было Полюшке о том разговоре узнать? А та обняла ее и ласково так сказала:
- Вы с тятей не печалуйтесь обо мне, Фросю с Матреной не браните. Вы не глядите, что я с костыльком хожу. Я, матушка, крепенько стою.
- Вот тебе и дурочка. - шепнула Маланья Панкрату. - Полюшке-то нашей, видать, иной разум дан.
Вот время подошло, Матренушка с Фросенькой заневестились. Раз пристали они к отцу с матерью, чтоб позволили им посиделки вечерком устроить. Как в таком деле отказать?
- Только как же мы, матушка, у нас соберемся-то? - жалуется Фросенька.
- А что такое?
- Да ведь надобно Полюшку хоть в чуланчике закрыть, ведь она все веселье нам испортит!
- Да ты что такое говоришь-то? - заругалась Маланья, - Полюшка - сестрица твоя! Коли всем у нас дома гулять, так и Полюшка с вами!
Тогда Матренушка к отцу пристала:
- Тять, а, тять! Ведь я постарше Фроси буду, мне первой положено замуж выходить, так?
- Так, - соглашается отец, - Ты, хоть и годком всего, а все ж постарше.
- А, ну, как парни наши из-за Полюшки станут наш дом стороной обходить, а?
- Ты к чему это клонишь, не пойму я? - рассердился Панкрат. - Коли сыщется тебе добрый человек, так и с Богом! А такого, что дом десятой дорогой обходит, я и сам с порога вожжами спущу!
Видят сестрицы, что у отца с матерью разговор короткий, стали к Полюшке подступаться:
- Поль, а, Поль! Ну, что тебе, дурочке, за интерес-то с нами? Вот посидела б ты в чуланчике за занавесочкой, а?
- Что это вы, сестрицы? - говорит Полюшка, а у самой глаза смеются, - Али боитесь, что женихов ваших сманю?
- Вот народилась-то ты глупая! - сердятся сестрицы, - Да ведь ты еще и годками не невеста, рано тебе! А мы тебе подарочек дадим: косыночку вот, и бусики.
- Хорошо, - согласилась Полюшка, - Посижу я в чуланчике, раз уж так вы меня просите. Да вы не бойтесь, будут вам женихи хорошие! Только вот...
- Так посидишь, да? - перебивает Матреша. - Ты, смотри, молчком сиди! На, забирай подарочки. Сама еще платочек-то не носила.
- Вот его и надень! - улыбнулась Полюшка, - Мне не надо. Наряжайтесь, сестрицы, ваш праздник сегодня!
Продолжение - здесь
Окончание - здесь
Я не прошу у вас лайки, репосты, комментарии, подписки! Чудо случится с Вами уже сегодня и без всего этого!