Сергею Довлатову сегодня 80 лет. Объемы написанного о его творчестве и жизни значительно превосходят объемы его творчества. О жизни судить не берусь, она страницами не исчисляется.
Когда тебе 15-16 и, наверное, вплоть до двадцати, Довлатов сначала увлекает легкостью стиля, а потом — тематической близостью. Это как редуцированный Бастер Китон — смешно становится от того, что при всем окружающем комизме, лицо серьезное — ни мускул не дрогнет. И никто не смеется. И герой так обаятелен и близок своей безответственностью.
Легко быть где-то рядом с Довлатовым, потому что чужое несовершенство примиряет со своими недостатками. Да и истории там, что и говорить, бывают интересные, трогательные. «Заповедник» по нынешним временам выглядит излишне сентиментальным, но нельзя не признать, что и фактура и язык там вполне выразительны.
Впрочем, повторюсь — о его творчестве писать всерьез уже нечего. О жизни, в общем, тоже. Недоделанная трагедия.
А вот история его смерти меня поразила.
У Довлатова в Нью-Йорке была подруга — Алевтина Добрыш. Иногда пишут и говорят, что она была его возлюбленной. Это не так важно. Важно именно, что она была подругой, потому что у нее дома он переламывался после запоев.
Даже очень здоровый и тренированный человек не может круглыми сутками пить больше двух недель. Дальше или психушка, или смерть. Иногда одно за другим. Обычный человек не может так пить больше двух дней.
С Алевтиной Довлатов общался и в Ленинграде, потом она уехала в США и была кем-то вроде связного для него. Вроде бы узнавала, дадут ли ему какое-нибудь место. сможет ли он устроиться. Есть письма, в которых он извиняется перед ней, что ей пришлось видеть его в таком неприглядном виде — в состоянии глухого запоя.
И вот он приехал к ней домой в двадцатых числах сентября, весь день пил молоко и слабый чай, пытался спать. На следующий день у него заболел живот. Алевтина Дробыш поехала к подруге за каким-то травяным чаем. От чая ему стало легче, живот прошел. Довлатов пошел в душ, оттуда раздался грохот. Когда она зашла в ванную, Довлатов лежал на полу, зеленый. Приехали медики, ничего не смогли сделать, не смогли запустить сердце. Оказывается, сердце может болеть где угодно — в том числе отдавать и в живот.
«Что мне оставалось делать? Лечь в постель, укрыться с головой и ждать. Рано или поздно все это должно было кончиться. Сердце у меня здоровое. Ведь протащило же оно меня через сотню запоев. Мотор хороший. Жаль, что нету тормозов. Останавливаюсь я только в кювете». («Заповедник»)
Вот не угадал.
В своем блоге я стараюсь делиться интересными фактами, событиями и историями — подписывайтесь на канал.