В последнее время много говорится о необходимости для России уйти от сырьевой ориентации экономики и развивать обрабатывающую и высокотехнологичную промышленность. Однако, по общему мнению, мы и сейчас далеки от успеха.
Проблема эта застарелая. Еще два века назад А. С. Пушкин писал: «…Все, чем для прихоти обильной / Торгует Лондон щепетильный / И по Балтическим волнам / За лес и сало возит нам…»
Видимо, у такого положения вещей есть серьезные объективные причины. И их можно и нужно понять. Иначе эту проблему не решить!
Географические особенности России – огромная территория при относительно небольшом населении – определяют место России в мировом разделении труда как поставщика природных ресурсов. Эту функцию она выполняла, выполняет и будет выполнять с необходимостью. Однако это не запрещает ей занимать и другие ниши в мировой экономике. Но эти возможности диверсификации экономики пока не очень‑то удается эффективно реализовать.
Возникающие на этом пути проблемы и методы их решения интенсивно обсуждаются. Но обычно речь идет о конкретных мерах по преодолению недостатков существующей в России системы: борьба с коррупцией, венчурные фонды, государственные корпорации, финансирование науки, налоговые льготы и т. п. Все это, безусловно, очень важно. Но при этом не уделяется достаточного внимания выявлению и использованию фундаментальных макроэкономических закономерностей рыночной экономики, которые порождают наши проблемы в этой сфере.
Опыт развития естественных наук подсказывает нам, что для познания сложных явлений продуктивным является метод абстракции. Нужно абстрагироваться от многочисленных деталей и построить простую модель, которая правильно отражает основные закономерности и позволяет работать с ними. А затем ее можно усложнять для учета все новых деталей.
В современной экономической теории используется понятие «ресурсное проклятие». Оно обозначает сложные проблемы государств со значительным экспортом природных ресурсов (как у России).
«Проклятие ресурсов или парадокс изобилия – явление в экономике, связанное с тем, что страны, обладающие значительными природными ресурсами, являются, как часто считается, менее экономически развитыми, нежели страны с небольшими их запасами. Основными возможными причинами этого могут являться:
снижение конкурентоспособности других секторов экономики, вызванное увеличением реального обменного курса, связанным с притоком в страну доходов от ресурсов;
высокая изменчивость доходов от продажи ресурсов на мировом рынке;
ошибки в государственном регулировании или развитие коррупции, связанные с притоком «лёгких» денег в экономику.»
(http://ru.wikipedia.org/wiki/ Ресурсное_проклятие).
И относится оно не только к современной России, но и к целому ряду других стран и исторических периодов. Это понятие часто увязывают с понятием «голландская болезнь».
««Голландская болезнь» – негативный эффект, оказываемый укреплением реального курса национальной валюты на экономическое развитие в результате бума в добывающем секторе. Бум может быть вызван открытием месторождений полезных ископаемых или ростом цен на экспорт добывающих отраслей. Этот эффект получил свое название после открытия Голландией месторождений природного газа в 1959 г.. Рост экспорта газа привел к увеличению инфляции и безработицы, падению экспорта продукции обрабатывающей промышленности и темпов роста доходов в 70‑х гг. Рост цен на нефть в середине 70‑х и начале 80‑х гг. вызвал подобный эффект в Саудовской Аравии, Нигерии, Мексике. (http://www.ecsocman.edu.ru/db/msg/89320.html)
Голла́ндская боле́знь (эффект Гронингена) – экономический эффект, связанный либо с быстрым ростом успешного (не обязательно сырьевого) сектора – основная из рассматриваемых теорией причин – либо со сверхдоходами (рентой).
Основным признаком служит разделение экономики на три сектора: сверхрентабельный сырьевой (как правило), относительно благополучный сервисный (nontradable, не испытывающий внешней конкуренции) и депрессивный открытый или конкурентный (tradable, конкурирующий с внешними производителями). Депрессивность последнего определяется существенным ухудшением конкурентных условий по сравнению с внешними конкурентами вследствие роста курса национальной валюты и внутренних доходов (стоимости рабочей силы).
Без перераспределения значительной доли сырьевых доходов в открытый сектор, последний неизбежно деградирует. Однако, в рыночной экономике пока нет примеров создания сколь‑нибудь эффективной системы такого перераспределения.
Приток капитала в страну увеличивает потребительский спрос, однако испытывающая давление голландской болезни промышленность не успевает за ростом доходов, что усиливает инфляцию» (http://ru.wikipedia.org/wiki/Голландская_болезнь).
Отметим, что Голландия (Нидерланды) всегда была высокоразвитой страной. А другие страны, упомянутые выше, – развивающиеся. Но все они – с рыночной экономикой. И все они пострадали от этой «болезни».
«Ресурсное проклятие» поражает страны с различными уровнями развития рыночной экономики и политической системы. Следовательно, чтобы преодолеть его в России нужно ориентироваться, в первую очередь, не на ее особенности, а на общие закономерности рыночной экономики.
Основное внимание обычно обращается на влияние экспорта природных ресурсов (нефть, газ, медь и т.п.) на рост курса национальной валюты, и меньше рассматривается связанное с этим удорожание рабочей силы в стране‑экспортере. Соответственно, в России принимаются меры по сдерживанию удорожания рубля к доллару и евро путем уменьшения потока валюты на внутренний рынок: созданы резервные фонды, в которых аккумулируются значительные средства из доходов от экспорта природных ресурсов, а также приобретаются заграничные активы.
Эти действия доказали свою эффективность в краткосрочном разрезе: для устранения негативных последствий резких колебаний мировых цен на нефть и другое сырье. Но эти меры только переносят проблемы «ресурсного проклятия» из настоящего в будущее. Они не могут решить эту проблему в долгосрочном аспекте. В Россию постоянно поступают, и будут поступать, большие валютные средства от экспорта природных ресурсов. И к ним будут добавляться средства от использования заграничных активов.
Мы предлагаем простую макроэкономическую модель для анализа этого явления и следующие из нее рекомендации по обходу основного объективного препятствия, которое многие годы не позволяет успешно решать в современной рыночной России проблему «ресурсного проклятия».
Экспорт сырьевых ресурсов вызывает приток в страну «незаработанных» доходов, связанных с природной рентой. Соответственно, народ этой страны потребляет товары и услуги, эквивалентные этим доходам, не оплаченные результатами его трудовых затрат. Если используются только рыночные механизмы, то доходы от экспорта распределяются в стране через рост доходов граждан. И это вызывает рост их «нормальных» расходов. Все это – в долларовом выражении.
Очевидно, что в России такое распределение доходов происходит крайне неравномерно. Но факты показывают, что оно затрагивает широкие слои населения, а не только олигархов. Эти доходы наполняли бюджет и увеличивали его социальные расходы: росли пенсии и зарплаты бюджетников. Соответственно, хотя и другими темпами, росли доходы наемных работников и в частном секторе экономики. Это было особенно заметно в долларовом исчислении, на фоне укрепления курса рубля. Соответственно росли и средние расходы.
Динамика средних долларовых цен на жилье или на автомобили и объемов их продаж, а также динамика выездного (заграничного) туризма, жестко следовали за динамикой мировых долларовых цен на нефть. И доходы, и расходы, миллионов людей в России сильно зависели (и зависят) от мировых цен на экспортируемые природные ресурсы, то есть от уровня природной ренты в них. Средние долларовые доходы в России росли быстрее, чем производительность труда, при одновременном сокращении внешнего долга. Это происходило именно за счет экспорта природных ресурсов и потребления природной ренты.
Следовательно, стоимость рабочей силы на единицу произведенной продукции в мировых (долларовых) ценах в России, как и в других «сырьевых странах», в силу объективных рыночных законов, получается выше, чем в странах, где нет присвоения природной ренты. То есть, стоимость рабочей силы оказывается объективно завышенной относительно мировой нормы. Чем меньше доля собственного сырья, и чем больше труда вложено в продукт в нашей стране – экспортере сырья, тем больше его стоимость будет превышать среднемировую.
Соответственно, такие российские товары высоких переделов, в среднем, будут неконкурентоспособными, и их производство не может нормально развиваться. Это экономический закон. В этом и заключается экономическая сущность «ресурсного проклятия».
Объективный закон рыночной экономики невозможно обойти в рамках рыночной системы. Следовательно, необходимо выйти за эти рамки. Соответственно, большинство существующих рекомендаций по решению этой проблемы предлагают активное вмешательство государства в рыночную экономику через специальные институты (венчурные фонды, государственные корпорации, и т.п.), то есть с отходом от ее чисто рыночной модели. Считаю это правильным.
Государство не является эффективным менеджером на микроэкономическом уровне, но оно может быть эффективным регулятором на макроэкономическом уровне.
Поэтому я предлагаю государству макроэкономические меры для решения проблемы «ресурсного проклятия».
При всех известных мне предложениях по этой проблеме, природная рента продолжает распределяться в стране через рынок, вызывая рост долларовых доходов и расходов населения России. Соответственно, сохраняется удорожание рабочей силы, и, следовательно, низкая конкурентоспособность на мировом рынке российской продукции с высокой степенью переработки природного сырья (с высокой трудоемкостью).
СУТЬ идеи: использовать природную ренту в России не путем роста денежных доходов населения, а направлять ее на компенсацию части нетоварных расходов граждан.
ПРЕДЛАГАЕЕТСЯ государству аккумулировать природную ренту (что уже делается через налоги и экспортные пошлины) и направлять ее на финансирование почти бесплатного (сильно дотационного) потребления социальных услуг в натуральной форме: детские сады, образование, здравоохранение, социальное обслуживание и/или на сокращение налогов на заработную плату, собираемых на эти цели.
Важно найти относительно простые и надежные способы практической реализации этих предложений. Например, это возможно сделать с минимальным вмешательством в действующую систему. Достаточно переименовать «Фонд будущих поколений» в «Фонд социального развития» и соответственно изменить работу с ним: использовать средства внутри страны, а не копить их в иностранных активах.
Другой путь: использование избыточного притока валюты за экспорт сырья не для закупки товаров по импорту, а для оплаты работы иностранцев на территории России. Тогда эта валюта будет возвращаться за рубеж – фирмам или семьям работников. И она не будет препятствовать работе отечественных производителей. Это будет особенно эффективно при создании объектов инфраструктуры, которые не приносят дохода (бесплатные дороги, больницы и т.п.) или имеют очень долгую окупаемость. Тогда эти затраты на их создание не поступят на рынок России, и не будут разгонять нашу инфляцию, что неизбежно при выплате этих денег нашим гражданам.
Эти пути можно использовать совместно и одновременно.
Способы изъятия природной ренты в пользу государства через существующие налоги и пошлины на природные ресурсы, а также другие действующие экономические механизмы, на первом этапе можно не менять.
Всю изымаемую государством природную ренту следует разделить на «нормальную» среднегодовую, и случайное отклонение от нее. «Нормальная», условно‑постоянная, часть этой ренты направляется в «Фонд социального развития», а отклонения добавляются к «Стабилизационному фонду», или изымаются из него в «Фонд социального развития». Из «Фонда социального развития» частично финансируются расходы на социальное потребление граждан: детские сады, образование, здравоохранение, социальное обслуживание. И на величину этого финансирования уменьшаются совокупные расходы граждан России на эти цели (если они дотируются), либо уменьшается сумма собираемых с них налогов на заработную плату. Этого может быть достаточно на первом этапе.
Рассмотрим условный числовой пример. Допустим, на 2010–2012 г.г. средний размер такой ренты определен в размере 100 млрд. руб. В 2010 г. фактически получилось 120. Тогда 100 направляется в «Фонд социального развития», а 20 – в «Стабилизационный фонд». В 2011 г. фактически получилось 90. Тогда 100 направляется в «Фонд социального развития», а 10 – изымается из «Стабилизационного фонда».
Соответственно, по 100 млрд. руб. ежегодно изымается из «Фонда социального развития» на дотирование социальных услуг (или на компенсацию несобранных налоговых доходов государства). Тогда на эти 100 млрд. руб. можно будет уменьшить совокупный фонд заработной платы (для работодателей) без изменения уровней совокупного потребления и производства.
Как известно из классической экономической теории, стоимость рабочей силы, в среднем, определяется общественно нормальными затратами на ее воспроизводство. Если государство возьмет на себя часть этих затрат, то для работодателей она снизится.
Средства от экспорта сырья будут в полной мере работать на повышение уровня жизни российских граждан, но типичные для стран с рыночной экономикой существенные расходы граждан по этим направлениям, дотируемым за счет природной ренты, будут частично исключены из стоимости рабочей силы в России. И она перестанет быть завышенной по мировым меркам (в расчете на единицу продукции). Российские работодатели (бизнес) смогут снизить свои издержки, снизить себестоимость и поднять конкурентоспособность производимых товаров.
Аналогично, снижению издержек отечественных производителей будет способствовать и улучшение нашей инфраструктуры.
Соответственно, наша продукция с высоким уровнем добавленной стоимости (трудозатрат) снова сможет стать конкурентоспособной на мировом рынке (например, как китайские товары).
Такие инвестиции в «человеческий капитал» России из «Фонда социального развития» стратегически будут намного эффективнее, чем накопление финансовых ресурсов в иностранных активах. А если этот фонд постепенно иссякнет, когда прекратится масштабный экспорт природных ресурсов из России, то это будет автоматически означать прекращение действия «ресурсного проклятия». Но это маловероятно, учитывая специфику России.
При этом точность в определении величины перераспределяемой государством природной ренты не имеет решающего значения, по сравнению с направлениями ее использования. Способы изъятия природной ренты в пользу государства через существующие налоги и пошлины на природные ресурсы на первом этапе можно не менять. А вопросы совершенствования механизмов изъятия природной ренты можно и нужно решать отдельно.
Аналогичные предложения содержались в работах академика Д. С. Львова, опубликованных в 2000–2003 г. г. Однако там они не рассматривались в их связи с «ресурсным проклятием», и они увязывались с весьма спорными предложениями по изменению механизмов изъятия природной ренты государством. А мы предлагаем изменить пока только способы использования ренты, и ориентироваться преимущественно не на субъективные принципы социальной справедливости, а на экономическую эффективность. Чтобы хорошо потреблять, нужно хорошо производить, и выдерживать жесткую конкуренцию.
Реализация этого предложения создаст прочный фундамент для решения проблемы «ресурсного проклятия» в России. Это не отменяет, а предполагает одновременную реализацию всех других разумных предложений в этом направлении, которые перестанут разбиваться о стену объективных экономических законов рыночной экономики.
Этот подход снимает кажущееся противоречие между разумной социальной политикой и экономической эффективностью в России. Вложения в «человеческий капитал» повышают экономическую эффективность. Принципы частно‑государственного партнерства распространяются на большинство граждан России через совместное финансирование социальных услуг. Это позволит частично сохранить рыночные механизмы их предоставления для повышения их эффективности.
Он соответствует общим принципам теории конвергенции, которая предлагает строить современное общество на основе соединения лучших черт капитализма и социализма, и развивать социальную рыночную экономику.
У этого предложения, естественно, есть и свои недостатки – снижение микроэкономической эффективности в нерыночной части организации предоставления и использования социальных услуг. Но в условиях России его преимущества важнее.
Частично предлагаемый подход уже применяется в России. Но нужно делать это более последовательно и целенаправленно.