Пассажиров московского метро зовут на экскурсию «Москва Ивана Сытина» — многие видели анонс серии «Открой Москву». Ок, и мы дополним Москву Сытина парой известных нам мест.
Легализация в начале 1920-х годов дореволюционных экономических отношений создала впечатление, что попытка учреждения коммунизма исчерпана и возвращаются нормы дооктябрьской жизни. Под обаяние НЭПа попадали много повидавшие при царе предприниматели, которые «входили в соглашение» с пролетарской властью. Уже на излете своего сотрудничества с советским государством крупнейший русский издатель конца 19–начала 20 века Иван Сытин писал Петру Макушкину:
«Дела наши замерли <…> Сижу, скучаю, мучаюсь с типографиями в исправительных двух учреждениях. Как бог поможет выбраться из них? <…> Надо кормить внуков и правнуков. Много малышей. Все учатся. Мужчины служат…»
Одна из типографий, с которыми мучился Сытин, находилась в Таганской тюрьме, а другая — в Ивановском монастыре. Они указаны в выходных данных множества изданий НКВД второй половины 1920-х. Устраивать их Сытин начал в феврале–мае 1923 года, после того как разорилось его «советское» предприятие — издательское «Товарищество 1922 года». Причины, по которым Сытин стал издателем Главного управления местами заключения, неизвестны. Можно предположить, судя по обмолвке в письме, что Сытиным двигала необходимость содержать большую семью. Кроме того, очевидно, сказывалось и обычное человеческое стремление к завершению начатого. В типографиях исправительных домов он мог издать незавершенные многотомные собрания сочинений и энциклопедии.
Через год книгоиздатель оказался должен Управлению местами заключения 10 тысяч рублей. Долг удалось снизить 8 тысяч, но выбраться из исправительных учреждений Сытину не удается. Л. Юрковский в «Новом Русском слове» рассказывает, что 1926 году (в годе мемуарист ошибается, правильно — в 1928) Сытин отбывает заключение в Лефортовской тюрьме, откуда его удается перевести в Ивановский монастырь, где он получил отдельную комнату и питание вместе с администрацией исправительного дома. Глухо об этом переезде и сообщает памятная доска на доме, где жил издатель.
