Оксана неторопливо летела, привыкая к чувствам и воспоминаниям. Всё было так необычно, что она не пыталась анализировать, просто пропускала их через себя. Незнакомые улицы сменились родными и памятными местами. По этой аллее Оксана любила гулять, на том холме расположился садик, куда она каждое утро уходила с рёвом, а после дневного сна её уже ждала мама и забирала из «детской тюрьмы»… «Мама», – подумала она, и всё её естество наполнилось щемящей нежностью. В целом мире никого не было дороже её. Только сейчас Оксана почувствовала тонкую тёплую нить, отходящую от неё и словно пропитанную безграничной любовью. «Почему я так долго медлила? Я должна быть рядом с ней! – подумала она и в следующую секунду ощутила, что связывающая их нить дёрнулась, принося невероятную боль, сменившуюся ещё более пугающей пустотой. – МАМА!». Оксана и не знала, что способна на мгновенные перемещения. (Читать начало истории)
Родные стены, близкие её сердцу вещи. Всё такое реальное… «Только меня больше нет», – подумала Оксана, пролетая по коридору в гостиную. Накрытый праздничный стол, её любимые цветы и…
Её мама неподвижно лежала на диване, изредка, словно с неохотой, делая вдох, и затуманенными глазами смотрела в потолок. Сломанная кукла. Смертельно больной человек.
– Мамочка, ну, что же ты так! Прости меня! Это всё из-за меня. Пожалуйста, очнись! Пожалуйста! – кричала Оксана, отчаянно пытаясь помочь, но прекрасно понимая, что не сможет.
Она чувствовала, что её душа умирает, но ничего не могла сделать… «Боже, как это невыносимо! Чем я заслужила такое наказание? Наверное, это и есть ад» – подумала Оксана с обречённость, глядя на самого родного человека. Она вынуждена быть сторонним наблюдателем, не имеющим никаких прав, причиной, смотрящей на последствия. – Мамочка, как же мне хочется прижаться к тебе, сказать, что всё будет хорошо… Пусть и не в этой жизни… Я так хочу, чтобы ты жила и постаралась быть счастливой. Ради меня».
Оксана вновь и вновь предпринимала попытки заявить маме о своём присутствии, но предметы спокойно пропускали её сквозь себя. Не получалось добиться ни еле слышного звука, ни дуновения ветерка. Мир, который она знала, отверг её, как нечто инородное… Но она не могла сдаться, когда на кону жизнь самого близкого человека.
Неожиданно что-то изменилось, Оксана замерла, пытаясь определить источник… Воздух в центре комнаты словно уплотнился, а затем раскололся тёмным провалом, из которого вышла красивая рыжеволосая девушка в чёрном костюме, похожем на униформу. Оксана нахмурилась: «Я точно видела её раньше… Но где? Что вообще происходит? Она пришла забрать меня?».
– Вот мы и снова встретились, – сказала девушка и, окинув взглядом гостиную, по-хозяйски устроилась на стуле рядом с праздничным столом.
«Как всё неправильно и нелепо… Умереть в свой день рождения, остаться неприкаянным призраком и знакомиться непонятно с кем, рядом с убитой горем мамой, – подумала Оксана, напряжённо наблюдая за девушкой. – Не нравится она мне, ведёт себя, словно домой пришла или к подружке».
– Не помнишь меня, да? – понимающе улыбнулась она. – Аня. Для тебя просто фея.
В голове у Оксаны замелькали картинки из прошлого, она вспомнила тот странный день, когда решила вернуть отца… «А ведь она просто вычеркнула несколько часов из моей жизни. Я считала, что просто струсила и не полезла на ту скалу, – подумала Оксана. – Впрочем, так было бы намного лучше… Зачем же ты появилась, моя фея-спасительница?».
– Ты пришла за мамой? – спросила она с затаённым страхом.
– Нет, – ответила Анна, с интересом разглядывая Оксану.
– Но ведь её душа умирает.
– Да, но тело продолжит жить, – перебила её Анна. – Сейчас она уснёт крепким сном, а через сутки проснётся и всё будет почти по-прежнему.
Словно услышав её, мама тяжело вздохнула, закрыла глаза и отвернулась, уткнувшись лбом в спинку дивана.
– Слушай, время поджимает, нам о другом поговорить надо, – деловым тоном начала Анна.
– Ты сказала почти… Что это значит? – спросила Оксана, в такой момент её волновала лишь мама.
– Она больше не сможет ничего чувствовать… – неохотно ответила Анна и добавила с лёгкой грустью: – …знаешь, иногда это намного лучше.
Оксана с ужасом представила такое существование и попросила:
– Помоги ей! Я сделаю всё что угодно.
– Не бросайся такими обещаниями, – резко ответила Анна.
Её лицо застыло словно маска, а зелёные глаза остекленели. «Что я такого сказала? – удивилась Оксана. – Любой бы на моём месте поступил также. Это же мама!».
Через несколько секунд Анна, словно очнулась, и, одарив широкой улыбкой, сказала:
– Знаешь, если ты согласишься на вечный контракт, то я помогу твоей маме справиться с горем. Ну, так как?
– Согласна, – произнесла Оксана, ни секунды не задумываясь.
– Отлично, моё задание выполнено даже лучше, чем требовалось, – еле слышно произнесла Анна и в глазах промелькнула грусть. – Только, чтобы остатки моей души не мучились, я скажу тебе то, что не должна… Ты поступила глупо, стоило поторговаться и настоять на ограниченном сроке контракта. Ничему тебя жизнь не научила.
– Ты обещала, – поторопила Оксана, глядя на маму и не прислушиваясь к странным высказываниям.
– Глупая девчонка. – Анна окинула её печальным взглядом и зашептала что-то на незнакомом языке. Пространство вновь заколебалось, только на этот раз прямо рядом с Оксаной. Она не успела испугаться, как её словно обернуло в воздушный кокон, а потом пришла боль… Кажется, она кричала и просила о милосердии… Всё закончилось также внезапно как началось.
– Ты, – прошипела Оксана, глядя на Анну с одним единственным желанием придушить, и сделала шаг навстречу. Замерла. Вновь сделала шаг. И только потом осознала, что вновь обрела тело. Своё любимое, родное. – Что происходит?
– Уже не хочешь меня покалечить? – усмехнулась Анна. – Это хорошо. Нам ещё вместе работать. Скорее всего, я буду твоим куратором.
Оксана помотала головой, ущипнула себя за руку… Никогда не думала, что будет рада боли.
– Ты вновь вернула меня, – сказала Оксана и счастливо улыбнулась. – Спасибо!
– Не благодари, – сухо отозвалась Анна и отвернулась. – Я тоже могу быть материальной, но назвать меня живым человеком можно с большой натяжкой… Я даю тебе шанс спасти маму и попрощаться. Потом ты пойдёшь со мной.
– Что? – воскликнула Оксана. Вихрем наполнили её самые разнообразные чувства: удивление, возмущение, страх. – Но она не переживёт этого!
– Я помогу, – просто, словно о чём-то будничном, сказала Анна и исчезла.
Оксана ещё какое-то время растерянно смотрела на опустевшую гостиную, а потом вздрогнула и, подбежав к дивану, опустилась на колени рядом с мамой.
– Мамочка, – еле слышно позвала Оксана, осторожно дотрагиваясь до её плеча, – это я. Проснись, пожалуйста. Я тебя так сильно люблю.
-//-
Время для Людмилы перестало что-то значить. Ей хотелось просто раствориться, умереть, чтобы по ту сторону встретиться с дочкой. «Хочу быть с ней», – билась в её голове единственная мысль. – Если бы я могла поменяться с ней местами… Матери не должны переживать своих детей». Людмила тяжело вздохнула, закрыла глаза и отвернулась, прислонившись лбом к спинке дивана. Накатила жуткая слабость, её веки отяжелели, тело словно погрузилось в желе, и Людмила забылась странным глубоким сном. Ей снилось, что рядом с диваном сидит на корточках Оксанка, целая и невредимая. Кажется, что она даже может ощутить исходящее от неё тепло. Дочка плачет и прижимается к ней, не переставая твердить: «Мамочка, прости меня. Я не хотела, чтобы всё вот так… Не переживай, со мной всё хорошо… Но мне надо уйти… Береги себя, будь счастлива ради меня. Я тебя очень люблю!».
Людмила проснулась с быстро бьющимся сердцем и непонятным чувством спокойствия на душе. Боль потери притупилась, ей захотелось прожить отпущенный срок и сделать что-то стоящее, чтобы дочка, глядя с облаков, гордилась матерью.
– Я буду жить за нас двоих… Обещаю, – еле слышно прошептала она в пустоту.
Почему-то ей казалось очень важным произнести эти слова вслух.
-//-
Оксана чувствовала себя разбившейся на тысячи осколков и неумело склеенной фарфоровой статуэткой. Анна забрала её слишком рано, она успела лишь взглянуть в глаза очнувшейся мамы и всё… А ей так хотелось побыть с ней ещё немного, поговорить, сказать, как сильно она её любит, попросить прощение за то, что уделяла недостаточно много внимания.
– Так лучше, – словно прочитав её мысли, сказала Анна.
– Кому? – с болью воскликнула Оксана.
– Ей, тебе… Всем. Не хочешь спросить, где мы?
Оксана еле сдержалась от детской выходки сделать всё наоборот или сказать гадость. Глупо плевать против ветра. Выбор сделан, остаётся научиться с этим жить.
– Думаю, ты сама расскажешь, – ответила Оксана, окидывая более внимательным взглядом бетонную коробку без окон с огромной авангардной картиной на стене и минимумом мебели: двухместный синий диван на деревянных ножках, торшер с пластиковым абажуром, стеклянный журнальный столик с кучей журналов разных лет.
Серые стены оттеняли кричащие краски картины, кляксы всех цветов радуги, казалось, складывались в какой-то силуэт, но стоило лишь моргнуть и восприятие менялось, приглашая вновь достроить реальность. «Странное место… Хотя мне давно пора пересмотреть критерии, что нормально, а что нет, – мысленно усмехнулась Оксана. – За последние сутки мои знания о мире значительно расширились».
– Знаешь, я предпочитаю, чтобы новичок составил своё собственное впечатление, – сказала Анна, но увидев её оторопелый взгляд, пояснила: – Не беспокойся, я проведу экскурсию и введу в курс дела. Поверь, наш мир нельзя описать, его надо прочувствовать… Через недельки две ты освоишься.
Оксане хватило недели, чтобы понять: всё, что она знала – неправда. Реальность куда многогранней и сложнее, чем казалось раньше. Восприятие и чувства изменялись, они одновременно расширялись и притуплялись. Оксана могла чувствовать движение энергетических полей, но перестала так остро скучать по маме… Она трансформировалась из обычной, в меру счастливой девушки в перспективного ангела смерти.
-//-
Оксана, одетая в чёрный комбинезон, сидела на подоконнике и в задумчивости курила. Её взгляд останавливался то на раскуроченном дверном проёме, то на изувеченных огнём трупах с огромными отверстиями в груди, то на мужчине, доделывающем свои дела, то на остановившихся настенных часах. Работа сделана. Они с куратором успели в самый подходящий момент, когда оглушительные выстрелы дробовика рассекли тишину спящего города и надорвали жизни двух людей. Анна действовала профессионально и быстро, легко вобрала души и, улыбнувшись Оксане, вышла через дверь. А она осталась. Сама не зная почему.
Убийца, щуплый сорокалетний мужчина, суетился, на скорую руку обтирая оружие, разливая бензин из принесённой маленькой канистры. Щелчок зажигалки, и довольная ухмылка на худом жёстком лице. Он хлопнул дверью и ушёл, насвистывая какую-то популярную мелодию. Оксана осталась одна, равнодушно созерцая рождение огня. В квартире становилось нестерпимо жарко, даже она чувствовала это… Пламя уничтожало улики, теперь его никогда не найдут. Возможно, будь она человеком, то вмешалась бы, но зачем? Правосудие этого мира похоже на игру, кто знает правила, всегда остаётся в выигрыше. Иное дело смерть. Она всем воздаёт по заслугам. Ауру убийцы плотно облепил шлейф чужих страданий, предрешая мучительный конец и мытарства по ту сторону жизни.
Оксана ещё раз окинула взглядом комнату и, вызвав крылья, выпрыгнула в окно. Чувство полёта ни с чем не сравнимо. Единственное, что ей безоговорочно нравилось в навязанном существовании. Она наслаждалась скоростью и ветром, щекочущим лицо. Оксана улыбнулась, представив, что бы подумали снующие внизу люди, если бы могли видеть. Чёрный ангел со светло-русыми волосами, струящимися, подобно лёгкой дымке. «Сначала они бы достали сотовые, чтобы снять сенсацию, а подлети я поближе, бросились бы в рассыпную, толкая друг друга, – подумала Оксана, прислушиваясь к себе. – Теперь я чувствую всё по-другому. Пропал стыд за людские пороки и жалость к их горестям… Интересно, как скоро я перестану этому удивляться?». Неожиданно её охватила тягучая тоска, зов умирающего человека. Оксана молниеносно поменяла направление и полетела навстречу: «Ну, что за денёк выпал на нашу с Анной смену. Мрут, как мухи, даже полетать спокойно не дают... Но что поделаешь, работа прежде всего».