"Жил себе мужик: то так, то сяк; то совсем наперекосяк, а то и ладно.
То под ноги глядел, то в небо мечтал, а горизонт: всё едино - плоская штучка, не видать ничого. Вот тут дярёвня, а вокруг, положим, белый туман днём, да ночью - тьма египетска.
Кувыркался, в обчем.
Подошёл, как-то раз, к мужику охотничек.
- Пошто, болезный, сидишь на печи? Пошто, к примеру, охотить не идёшь?
- Да куда-же, мил человек? Да и на что мне это?
- А вот смотри..
И оказалось мужику, что вокруг него - полный короб всяких чудес! Тут заяц пробёг, петли сдвоив, тут лисица лежала, хвостом мордочку прикрыв; вон бобёр - подточил осину, того и гляди рухнет в воду; а в небе гуси, а в небе утки!
- Живи теперь с этим! - сказал охотник и растворился в морозном воздухе.
Куда деваться, стал мужик жить.
Живёт себе, вроде неплохо, да только точит его что-то.. Горизонт-то, оказалось, не плоская штучка, а наоборот - самодвижная картинка.
Пошёл тогда мужик на ярманку, да выменял у старичка ружо, на овёс да просо всяко.
Стал ружо холить.
Нет, не проходит свербёж! Горизонт манит, а в небе, глядь - не просто облака на синеву приделаны, а целен мир живой. Вяхирь стонет, гусь клокчет, утя крякает..
Пошёл он тогда к чиновнику, да выправил себе бумагу, с печатью, что - не шантрапа он таперя, а ладный охотник, хоть и небывалый.
Живёт дале, ан - не могётся ему..
Встал мужик, как-то ночью, подмышки почесал, да и отрубил:
- Да эбих иль! Медной звездою..
Запряг потихоньку лошадку, Жучкой звать, да и пошлёпал в Уткину Заводь.
Пришлёпал затемно, вковырнулся в камышовый куст, сел. Зарядил ружо дробью, слепил из травинок и жёлудя свисток-дудку, стал крякать.
Тишина вокруг, не с кем словечком перемолвить. А и не надо. И так хорошо.
Долго-ли, коротко-ли мужик сидел - ничего не споймал. Да только понял, что есть у него теперь своя сторонка. Возмудел, окромя того.
Затаил хитринку, в бороде спрятал улыбку, да поехал в обратный зад. Потому как - вольному воля, а дороги для того и надобны, чтоб людей водить туда, где они небывалые ещё".
