Он бы принял печаль тоже,
Как больной на своём ложе.
С ней лежал тридцать три года.
В полнолуние, в непогоду,
На рассвете, днём, на закате
Замер с ней в холодной кровати.
Потушил глаза, онемел.
Бредил шёпотом: "Шифт, пробел...".
Но ему нельзя втихомолку
Залезать тифозным под шконку.
Безразлично плевать на дело,
Даже если нутро истлело.
Он ползёт от лужи мокроты
Мотыльком на маяк работы.
Точит косы, лопаты, вилы,
В новый день собирая силы.