Свой класс я ненавидела и на выпускной не пошла. Я положила и на Pour l'amour d'un garçon в исполнении Альки, и на торжественное вручение аттестатов, и на шведский стол и возможность налопаться деликатесов, и на школьную дискотеку. Молчаливая акция протеста - вот что это было. С другой стороны мое отсутствие вряд ли кто-то огорчило. Мартышка, макака, да кому она нужна.
Когда я смотрю назад в девяностые, мне представляется, что над местами, где я ходила, стояла, сидела 30 лет назад, даже солнце светило тускло, как на проявленной кодаковской пленке. И еще мне кажется, что я, десятилетняя, стою совсем рядом, и нас разделяет только стена времени. Кристофер Нолан обьяснил и показал в Интерстелларе, как это бывает. И мне, десятилетней, есть что рассказать.
1.
С Владом мы дружили с первого класса. Чудаковатый малый, у которого была привычка заламывать руки во время волнения. С соседкой по парте мы хватали его за руки и тащили в разные стороны. А летом строили шалаши, таскались друг к другу в гости, обменивались книгами, играли в войнушку. К пятому классу дружба угасла, но Влад был последним человеком, от которого я ожидала предательства.
И оно случилось.
-Королёва! - учительница рисования стукнула линейкой по столу. - Ты почему не сдала работу? Где домашнее задание? Еще сидит, возмущается, чем-то недовольна! Два! И всем, кто не сдал сегодня домашнюю работу, два! Вы думаете, все вам тут позволено! Распустились! Бестолочи! Все открыли альбомы и приготовили карандаши!
Она швырнула линейку на стол и вышла за дверь. Я опустила голову. К двойке в дневнике не была готова.
Класс начал оживать. К истерическим припадкам училки рисования все привыкли, тем более она вела у нас уроки с начальной школы.
- Что, макака, новая мода?
Артемьев, переросток-болван с задней парты, дотянулся и пнул ножку стула, за которым я сидела.
- А она в Африку поедет качаться на пальме.
- Парашу из-за тебя получил, мартышка.
- Ей банан надо. На, банан, макака.
В травлю весело включался весь класс. Молчал только мой сосед по парте, Рома Фердман, то ли из дружеской солидарности, то ли не знаю из-за чего.
- А макаку мы в Африку отправим, - раздался голос Влада с парты в соседнем ряду. - Она по пальмам будет скакать и оттуда кричать: уиии!уиии!
Я еще ниже опустила голову, чувствуя, как невидимые горячие помои стекают по щекам в воротник. Достоевский пережил публичное унижение в двадцать восемь лет, Оскар Уайльд - в тридцать девять. Я оказалась на площади позора в десять. Но ведь Влад - мы же дружили? Что я ему плохого сделала? Макака то, макака се. Орал весь мужской коллектив, кроме добродушного толстячка Ромы. Девочки-прилежницы молчали или обсуждали свои дела, не обращая внимания.
Дверь взвизгнула, простучали каблуки. Класс притих.
- Так, взяли все карандаши!
Домой я возвращалась с Алькой из соседнего дома. Утром прошел снег, на дороге переплелись следы первой смены, которая бежала из школы, и второй, что брела навстречу.
- Алена! Ален, подожди
- Ну Ален, ну постой!
Голос я узнала, но притворилась, что не слышала. Я была уже почти у самого дома. Влад догнал меня, когда я потянула на себя рассохшуюся деревянную дверь подьезда.
- Ален, подожди! Ну я спросить хотел...
- Ну?- я повернулась, посмотрела в глаза предателю.
- Ээ...у тебя есть «Сто лет тому вперёд»? Из серии про Алису? Ты мне предлагала почитать, помнишь?
- Нет.
Я мотнула головой и потопала по ступеням. Внизу хлопнула дверь.
С Владом мы больше не дружили. Через год он перешел в параллельный класс, и мы увиделись снова только в десятом, когда классы переформатировали.
В тот день я поняла, что как и первая любовь, у каждого бывает первое предательство.