Часть первая
Предыдущая часть
Белка замерла. Сзади на неё тут же налетела не успевшая остановиться Машка.
— Гарина, ты точно того, — покрутила пальцем у виска. — Хватит в молчанку играть, рассказывай.
— Маш, — Белка медленно повернулась к подруге, — у нас литература в каком классе?
— В тридцать пятом.
Кабинет физики. Обычно литература проходила в тридцать первом, где властвовала историчка, которая с ума сходила по истории Руси и изучала разные обряды и традиции. Благодаря её стараниям в кабинете было много всяких наглядных пособий. В том числе — кукол. И простых, тех, что делали на внеклассных занятиях сами школьники и старых, тех, которых учитель привезла из какой-то деревни. На поставила их в шкаф, за стекло и запретила даже открывать дверцу. И они были без лиц.
— Белка! Идем, а то опоздаем, Шпала ругаться будет, — Маша сложила руки на животе, выпрямилась и скорчила рожицу так, что лицо словно удлинилось: — «Нужно читать много, если хочешь знать хоть что-то, и очень много, если хочешь стать человеком образованным»…
Получилось так похоже, что Белка рассмеялась, но тут же оборвала смех: чуть в стороне, привалившись к стене, стояла Люда. И снова улыбалась. Шрам стягивал кожу, и деформированная улыбка казалась жутковатой.
— Чего смотришь? Иди, куда шла, — налетела на неё Маша, а потом тихо, так, чтобы услышала только Белка, прошептала: — Мне конец. Наябедничает. Во что, на уроке сидим тихо-тихо, и все слушаем. И конспектируем!
Белка кивнула: если подозрения оправдаются, то ей тоже влетит, за компанию.
— Тогда побежали.
В класс влетели за пару мгновений до звонка. К счастью, Шпала — так прозвали в школе учительницу литературы — задерживалась. Это было странно, она всегда входила в кабинет, как только стихали трели, и горе опоздавшим!
Но сегодня её не было.
Белка успела и учебник достать, и тетрадку, и даже найти в недрах сумки затерявшуюся ручку. Аккуратно все разложила и замерла, сложив руки на парте.
Учительницы все не было. Тишину нарушили шепотки, которые становились все громче. Увлеченные разговором подростки не заметили, как открылась дверь и в класс вошла Ирина Стефановна — учитель истории и классная руководитель.
— Антонина Ивановна заболела, — сообщила она, — урока литературы не будет. Вместо этого — она повысила голос, перекрикивая нарастающий шум, — мы идем на выставку обрядовых кукол. Все. Людмила, — повернулась Ирина Стефановна к своей любимице Лизоблюдке, — составь список присутствующих. Пропускать, — она оглядела разом притихший класс, — нельзя. Тому, кто сбежит, снижу четвертную оценку.
— Бли-и-ин, — протянула Белка и тут же ощутила на себе пристальный взгляд Люды.
Но сейчас пугал не он, а то, что идти на выставку все-же придется. Сбежать не получится, договориться с Лизоблюдкой невозможно, обязательно донесет.
Ворвавшийся в окно ветерок пах тиной. Белка несколько раз глубоко вздохнула, надеясь, что ей показалось, и повернулась к Маше:
— Может, ну её, эту оценку?
— Ну уж нет! Профукать пятерку из-за какой-то выставки? Тем более, что я и так хотела туда сходить. Интересно же! Белка, — Маша положила руки на плечи подруги и слегка встряхнула: — Ну это уже не смешно. Сама же меня на всю эту мистику подсадила, а теперь в кусты?
Белка растерянно оглянулась. Люда старательно выписывала на листок фамилии одноклассников. И поглядывала по сторонам, выискивая сбежавших. На её губах играла довольная и какая-то противная улыбка. Нет, с Людкой точно не договориться.
Да и Машка обидится. Они же всегда вместе, еще с детского сада.
Белка тряхнула головой, отбрасывая с лица отросшую челку. Нет, Машку она не оставит. И тройка в четверти все испортит. Да и что может случиться на выставке, в толпе людей? К тому же, там наверняка нет действительно ритуальных кукол. Так, новоделы. А их, как сокрушалась на одном из занятий Ирина Стефановна, давно разучились делать. Красиво, похоже «на настоящую», и ладно.
— Эй, Людка! — крикнула Белка и, дождавшись, когда та поднимет взгляд, широко улыбнулась: — Меня вписать не забудь. И я не сбегу, даже не надейся!
— Я прослежу, — серьезно ответила Люда и дважды подчеркнула фамилию Белка. Так сильно, что продавила тетрадный листок. — ну вот, теперь переписывать, — пробормотала недовольно и полезла в сильно поношенный рюкзак за новым.
Белка с Машей переглянулись и, рассмеявшись, направились к двери.
Маша что-то говорила, наверное, что-то веселое, потому что смеялась, и Белка смеялась тоже. Только ей казалось, что смех этот нехороший…
— Как бы плакать не пришлось, — прошипел кто-то в спину.
Белка резко оглянулась.
Все собирались. Кто-то из мальчишек уговаривал люду «не заметить» его побег, а та старательно не обращала на окружающих внимания. Казалось, сейчас для неё важен только список. Но Белка была уверена: Лизоблюдка видит и слышит все.