Епископ Таврический и Симферопольский Михаил (Грибановский), просветитель, духовный писатель, апологет, педагог, религиозный мыслитель жил на рубеже XIX–XX веков. Происходивший из рода священников, владыка с раннего детства знал, каким путем ему должно идти в этой земной жизни. Он окончил Тамбовское духовное училище, Тамбовскую духовную семинарию, Санкт-Петербургскую духовную академию со степенью кандидата богословия. Наиболее известная работа епископа Михаила – «Над Евангелием» – представляет собой сборник эссе на библейские темы, содержащих образные пастырские размышления о смысле жизни, о вере, о «творчестве добра в себе и других». В годовщину преставления (31.08.1898) епископа Михаила (Грибановского) представляем одну из работ владыки.
Никто не может прийти ко Мне,
если не привлечет его Отец, пославший Меня...
У пророков написано: и будут все научены Богом.
Всякий, слышавший от Отца и научившийся, приходит ко Мне
(Ин. 6: 44–45).
Мы почти никогда не останавливаемся над этими словами Господа. А они, по моему мнению, заслуживают нашего глубокого внимания.
Книжники-иудеи были убеждены, что идут по верному пути, предначертанному в законе. Они всегда могли сказать, что они тщательно изучали закон и пророков, прилежно слушали проповеди Иисуса и поэтому стоят на определенной и ясной дороге научения. Этого должно быть достаточно. Если теперь оказывается, что простого научения недостаточно, чтобы прийти к Нему как к Мессии; если Он требует как условия для понимания слов Его чего-то особенного, таинственного, – то на что же тогда и научение? Зачем же Он Сам до сих пор учил их, разъяснял им во всех синагогах?
Господь разграничивает два направления, или два тока, в акте веры: то, что исходит от Отца с одной стороны, и то, что идет от человека – с другой. От Отца: и будут все научены Богом; от человека – всякий, слышавший от Отца и научившийся, приходит ко Мне. Эти два тока должны быть соединенными вместе, чтобы произошла живая вера во Христа. Если не будет научения, то что же слышать? А если не слышать, то напрасно и научение.
Со стороны Бога будет исполнено все: все будут научены Им. И Господь исполнял и исполняет эту возложенную на Него Отцом миссию всеобщего научения. Вот почему Он всегда так неустанно разъяснял закон и пророков. Но это только одна сторона дела. Господь не полагал, что Его научение само по себе может и должно произвести веру: для этого необходимо свободное участие человека. Тот, кто услышит от Отца и научится, придет к Нему.
Иудеи думали, что научение само по себе приведет их к вере в Мессию. А Господь смотрит на веру как на последствие еще особливого акта свободы человека. Он как бы так говорит Своим слушателям: «Я вас учил и учу. Но вы можете знать все, чему Я учил, и не уверовать в Меня. Для этого нужно нечто другое. Нужно в Моих речах услышать и усвоить голос живого Отца, Который дал вам и закон и пророков. Тогда вы найдете непременно веру в Меня».
Знание не составляет никакой нашей свободной заслуги. Оно идет и развивается по предопределенным законам, положенным Богом в нашу природу, и под светом откровения, который тоже составляет нечто данное и от нас независимое. Вера во Христа, наоборот, возникает только из свободы и должна прийти к знанию, как личный подвиг, совершающийся в тайниках нашего духа.
Богонаучение может существовать, возможность веры во Христа может быть очень большая, а все же самой веры может и не оказаться. Это как раз и случилось во время земной жизни Господа. Все было Им сделано, чтобы просветить души, – и однако иудеи, хотя и видели истину, но не приняли ее.
В чем же должна проявиться наша свобода, чтобы возникла вера? Прежде всего, в познаваемой нами истине мы должны услышать голос Самого Бога. «Всякий, слышавший от Отца... приходит ко Мне».
Услышать кого-либо можно только через живое общение с ним, воспринимая в каждом слове, в каждой мысли, во всей их совокупности его живую личность.
Чем больше всматриваешься в современную жизнь с ее наукой и просвещением, тем яснее видишь величайшее и все пока увеличивающееся рассеяние сознания. Где теперь могучая всеобъемлющая мысль? Где бодрое сосредоточенно-цельное сознание? Где живая бодрость духа, господственно царящая над всем частным и односторонним? Люди науки все поглощены частностями. Люди с философским складом мысли заняты односторонними обобщениями и отвлечениями.
Просвещение как будто нарочно устроено для того, чтобы рассеивать нас и приготовлять к опытам гипнотизации и внушения, которыми полна наша современная жизнь. В высокой степени характерный факт, что книги вытесняются журналами, и над последними уже заранее торжествуют победу газетные листки. Ни семья, ни школа не могут быть защищены от этого вихря рассеяния. Сознание решительно не в силах сосредоточиться и собраться с силами; оно со всех сторон отвлекается и разрывается; всюду новизна и блеск мыслей и фактов, ничем между собой не связанных, ловят его рассеянные лучи и поглощают их.
Удивительно ли, что мы при таком рассеянии не «слышим» Бога ни внутри, ни вне? Мы и людей-то не умеем, не способны слышать. Мы или изучаем их мысли или интересы, или восхищаемся их телом и одеждой. Мы отвлекаемся частностями, нас очаровывают, гипнотизируют отдельные черты, и мы из-за них совсем не видим и не слышим человека.
Если у нас не хватает свободы и цельности духа, чтобы не поддаваться натиску случайных впечатлений от своего же ближнего и прислушиваться лишь к тому, что говорит настоящий человек, то как мы может «услышать» Бога? Услышать в вихре летучего бесконечного многообразия всего, ныне познаваемого нами? Сколько же силы надобно, чтобы устоять против гипнотизации современной жизни и ее просвещения и сохранить свободу и цельность духа настолько, чтобы «услышать» в познаваемой истине живую Личность Бога?
Господь именно и призывает нас к этому подвигу свободы — сохранить свое сознание от ненормального болезненного рассеяния и расщепления, беречь и развивать его силу, цельность и жизненную упругость вопреки всем вредным расслабляющим влияниям.
Но не представляет ли это непосильного для нас подвига? На это мы находим ответ в тех же словах Господа: «Всякий, слышавший от Отца... придет ко Мне». Не какого-нибудь неизвестного и чуждого для нас, а того самого Отца. Он не предлагал им чего-то чуждого, непосильного, что выходило бы за пределы их духовных сил.
В том и беда была современных Христу иудеев, что они все ушли вовне, все поглощены были непосильными внешними задачами, все отшатнулись от своего внутреннего мира, от своего религиозно-нравственного духа. Они все были как бы в периферии своей душевной жизни и на все смотрели только извне. Они были религиозны, – но в чем состояла их религия? Во внешнем исполнении закона. Они заботились о религиозном воздействии на народ, – но как? Извне. Они были строгие националисты и патриоты, – но опять, какие? Чисто внешние. Они политиканствовали, мечтали о земном царстве Мессии, о борьбе с римлянами и пр. Их сознание совсем не было обращено внутрь, совсем было оторвано от того корня или ствола, который их породил. Господь их призывает возвратиться к себе, и тогда они придут к Нему... То есть в своем собственном сердце ощутить тот живой ток, которым питалась и согревалась вся их история, в своем же собственном сознании прояснить тот образ, черты которого отразились в деятельности их великих представителей. И как только это происходило, так становилось возможным и признание Христа. Происходил собственно акт так называемой в психологии перцепции, то есть узнавания. Воспринимая что-нибудь, мы сейчас соединяем его с прежде виденным и таким образом узнаем его. Те из иудеев, которые носили в своем духе более ясную печать своего духовного Отца, легче узнавали Господа и легче в Него веровали.
Неверовавшие в Господа иудеи были похожи на тех больных, которые теряют способность узнавать предметы, хотя и воспринимают их. Они видели и слушали Господа, ощущали Его силу и влияние, и все-таки Он был для них чужим, они не угадывали в Нем образа Того, кого они называли своим Отцом. Он был для них внешним великим Богом, создавшим историю их народа и обещавшим устроить их счастье, вот и все.
То же самое имеет полное приложение и к нам. Неизвестного себе Бога мы никогда ни познать, ни ощутить не можем. Нашему духу может открыться и быть воспринятым им только известный ему и породивший его Отец. Поэтому-то, чтобы уловить тихое дыхание живого Бога в шумном вихре механического знания и устоять перед бурным натиском последнего, нужно крепко и глубоко врастить сознание в свой внутренний мир и держать его под прямым воздействием говорящего там Отца.
Один из самых главных грехов настоящего века – это увлечение внешним. Лаплас справедливо сказал Наполеону, что он нигде не нашел Бога, сколько ни рассматривал неба. Извне Его услышать нельзя, если не слышать Его внутри себя. Мир – без Бога; человек – без личности; тело – без души; все – лишь внешнее сочетание атомов и предметов, – вот неизбежный, логически необходимый результат исключительно внешнего направления сознания. Это такая же истина, как и то, что нож анатома может и должен открыть только материю, но нигде не найдет и не может найти ни мысли, ни чувства.
Чем чаще и настойчивее мы будем сосредоточиваться на голосе Отца, тем отчетливее и яснее он будет нам слышаться. Известно, какая бывает разница, когда мы слушаем музыкальную пьесу или читаем книгу в первый или во второй раз: при повторении все является нам яснее и отчетливее.
Таким образом, в словах Господа мы нашли следующие моменты восхождения нашей свободы с почвы теоретического богонаучения к живой вере во Христа.
Во-первых, нужно «услышать», то есть сосредоточить свое личное живое сознание настолько, чтобы быть способным воспринять голос живого личного Бога Отца, звучащий в словах Христа и в законах и явлениях мира.
Во-вторых, нужно услышать «Отца», то есть направить свое живое сосредоточенное сознание внутрь себя, откуда раздается прирожденный нашему духу, родной и сладостный голос породившего его Отца, и перципировать им свое восприятие Бога извне.
В-третьих, нужно услышать Отца и «навыкнуть», то есть нужно настойчиво направлять свою свободу на то, чтобы как можно чаще слышать всюду, и внутри и вне, голос своего Отца, переживать радость его родных духу звуков, и как можно постояннее осуществлять силу его велений.
Постепенно и восприятие голоса будет непрерывнее и отчетливее, и узнавание – быстрее и всестороннее, и радость – интенсивнее, и проявление – непосредственнее и вернее. В конце все три момента сольются в один процесс жизни в Боге.
На сайте: https://monastery.ru/zhurnal/bog-i-chelovek/uslyshat-ottsa/