Новый год они встретили с Вадиком тихо. Вместе нарядили маленькую, ещё мамину ёлочку старыми игрушками — новых не заводили принципиально. За пару часов до полуночи Соня приготовила скромный праздничный ужин, который годился для детского желудка, и поставила на стол детское шампанское. Его они с Вадиком и выпили под бой курантов. Потом Соня развлекала мальчика, как могла. Он обнаружил под ёлкой подарок — теперь уже от настоящего Деда Мороза (детсадовского он разоблачил — тот пил горячий чай с пирогом и не растаял). Подарок этот — машина с пультом управления — был заказан заранее. Экономя семейный бюджет, Вадик запретил её покупать, продиктовал Соне письмо на Северный полюс и лично бросил его в почтовый ящик. Так что отвертеться сказочному деду не удалось.
(начало - глава 1, глава 2, глава 3, глава 4, глава 5, глава 6, глава 7, глава 8, глава 9, глава 10, глава 11, глава 12, глава 13, глава 14, глава 15, глава 16, глава 17, глава 18, глава 19, глава 20, глава 21, глава 22, глава 23, глава 24, глава 25, глава 26, глава 27, глава 28, глава 29, глава 30, глава 31, глава 32, глава 33)
Правда, настроение подпортило то, что мальчик принялся искать ещё и подарок от Мити. Но Соня быстро сориентировалась и подложила под ёлку книжку про путешествие Нильса, которую собиралась подарить на Рождество. Ценой этому стал настоящий восторг ребёнка и постоянно возобновляющийся разговор о Мите — когда он приедет, и какой он хороший. Надо было это выдержать, и Соня выдержала.
Удивительно, но сердце её больше не беспокоило. Даже тахикардия прошла, и она впервые за последнее время задышала нормально — то есть дышала, как здоровый человек, не думая о количестве воздуха в лёгких. Как это объяснить, Соня не знала. Возможно, ей помогла тишина «в эфире» — все каналы, по которым Митя мог выйти на связь, теперь были закрыты. Неизвестность, которая обычно тревожила, сейчас оказалась спасительной. Не любить его она не могла, каждая секунда по-прежнему оставалась наполнена Митей, но никаких фактов из его жизни — как он уехал, с кем отмечает Новый год, рядом ли с ним Наташа — Соня знать не желала. Что он думал, слушая, что «абонент временно не доступен», она тоже старалась не представлять.
В новогоднюю ночь сестра поздравила их сразу же после боя курантов — а дальше, наверное, на даче началось веселье. Это был первый Новый Год без Мары, обычно они встречали его в компании тёти Иры и дяди Лёши. Но Ира так и не позвонила, и Соне стало тяжело на сердце — ещё не было праздника, с которым они не поздравили бы друг друга.
Она немного поколебалась и набрала ей сама. Ирина обрадовалась: оказывается, она не могла прозвониться по старому номеру — Анька забыла своё намерение её предупредить. Они мило, но коротко поговорили, стараясь не задевать опасных тем.
Первого января Соня проснулась поздно, около полудня, да и то — от звонка по мобильнику. Она глянула на экран и мысленно произнесла недобрые слова в адрес Ирины. Сначала Соня не собиралась отвечать, но потом передумала, решив, что лучше поговорить с Женей по телефону, чем принимать в гостях. К тому же — ей очень хотелось кое-что для себя уяснить. Она вышла на кухню и весь разговор смотрела в окно, на пустой, занесённый метелью двор.
— Детка, ты уже проснулась? — послышался его такой домашний, размеренный голос. — С Новым Годом тебя! С новым счастьем…
Соне почудилась насмешка в его последнем пожелании.
— Прости, что не зашёл поздравить — дежурил в новогоднюю ночь.
Она молчала, но это ему не мешало.
— Сонь, а знаешь, почему меня не было всё это время?
— Надеюсь, что знаю, — жёстко сказала Соня. — Решил оставить меня в покое.
— Нет, конечно, — ничуть не смешался он. — Решил дать тебе отдохнуть… Ото всех. Мне показалось, ты здорово на меня рассердилась, хотя я, кажется, ничем тебя не обидел. Ну, ничего, это бывает. Виноват один, достаётся другому… К тому же, я ездил в командировку.
— Калюжные направили?
— Детка, перестань… — терпеливо начал он. — Я тебе уже всё объяснил.
— Ой ли? А может, расскажешь, как ты мучился, когда искал жучки? Забыл, где поставил, да?
Надо отдать Жене должное, если он и был поражён, то длилось это меньше секунды.
— Нет, не забыл. Но я не хотел, чтобы ты думала обо мне плохо. Тем более это без разницы — кто поставил.
— Без разницы? — изумилась Соня. — Женя, ты меня пугаешь.
— Детка, давай, я приду и...
— Нет. Я тебе не открою, разве что взломаешь дверь. Хочешь говорить — говори сейчас. Хотя уже не знаю, надо ли это мне.
— Мне — надо. Хорошо, давай сейчас. А зачем ты сменила номер? Тебя больше никто не слушает, не бойся.
— Может, ты слушаешь, откуда я знаю?
— Аппаратура дорогая, Сонь и геморроя много. Это же время, деньги… Конечно, я на всё для тебя готов, но это уже лишнее — Калюжный-младший уехал со своей женой в Москву.
Помолчав секунду, Женя добавил:
— Это он тебе сказал про прослушку? Он что — опять приходил? Если так, то он просто м…к.
Соня поняла, что всё-таки выдала Митю. Она и хотела что-то придумать, и не могла.
— Значит, я был прав, что он припрётся… — в голосе Жени послышалась угроза.
— Пойдёшь жаловаться Калюжным?
— Чтобы они снова взялись за тебя? Нет, детка, я о тебе думаю, в отличие от твоего козла.
— Он уехал.
— Знаю. Ну, и чего он хотел? Хотя… не буду даже спрашивать — нетрудно догадаться. Одной жены ему мало, да? А я, идиот, думал, он совесть имеет. В чём-то я его понимаю… тебя трудно бросить, Сонь. Но он — всё-таки бросил. Это — факт.
Соня поразилась его догадливости — в принципе, Женя оказался не так уж далёк от истины.
— Скажи… — медленно проговорила она. — Ты записал этот кусок… когда приходил, якобы ради меня — это ведь ты специально? Чтобы отец показал Диме? Классная операция, Жень! Как там теперь говорят? Мой респект! Ты мог снять все жучки, когда угодно, но ты…
Соне надо было понять, до какой степени может предать человек.
— Хорошо ты меня провёл… заставил петь под свою дудку! — добавила она, поморщившись.
— А… так вот он чего прибегал — ревниво стало, — хладнокровно усмехнулся Женя. — Нет, Сонь, кусок я записал ради тебя. Для нас с тобой. А уж кому его показал Калюжный — не моё дело. Снять жучки раньше я не мог — без ведома хозяина. Мне проблемы не нужны, я ходил за разрешением.
— В принципе, мне всё равно… — выдохнула Соня. — Я уже всё про тебя поняла.
— Ты погорячилась, — твёрдо произнёс Женя. — Я всё-таки расскажу. В понедельник, когда твой мальчик отпуск взял, Калюжный меня вызвал, спросил, могу ли я поставить прослушку. Объяснил, что ему надо знать, что там у вас происходит. Но я же не идиот, сразу понял, что это значит… по телефону говорить не буду, даже сейчас. Я уговорил его не ставить видео, мол, это долго и сложно.
— Чего ж так…
— Я не мазохист. И не хотел, чтоб за тобой наблюдали. Пойми — не сделал бы я, сделал бы кто-то другой, а меня бы выкинули из обоймы. Сам поставил — легче снять, верно? Я затягивал, как мог. Говорил, что вы всегда дома. Но он уже начал злиться — пришлось выполнять. Остальное ты знаешь. Я сделал всё, что мог — караулил, передал с Ирой записку. Я действовал только ради тебя.
— Интересно было нас слушать?
— А слушал не я, Сонь. Даже если бы и хотел — не дали бы. Не забывай, у меня и своя работа есть. Когда твой козлик сбежал, Калюжный продолжал тебя пасти. Кстати, я не был уверен, что в квартире не поработал кто-то ещё. Так что я действительно проверял всё заново, а не притворялся.
— Угу… А сцена, когда ты жучки искал, а потом «нашёл» их уже открыто, в эфире — это для кого, не врубаюсь? Не для Калюжных же?
— Нет, для тебя. Ты должна была думать, что я создаю для Калюжных версию, как я узнал о жучках. Ты могла удивиться, под каким предлогом я к ним появлюсь, что скажу, откуда в курсе прослушки… То есть они-то всё знали, но ты…
— Ой, нет, прекрати… Это для меня слишком сложно. У тебя так хитро устроен ум… такой артистический талант… столько талантов, что я их не выдерживаю.
— Я говорю тебе честно. Сейчас ты действительно знаешь всё.
Соня вздохнула — сказать ей было нечего.
— Детка, у меня к тебе разговор, — деловито начал Женя. — Не пугайся, это по поводу квартиры. Я выкупаю у Вовы его часть.
— Я в курсе.
— Правда? Ну и отлично. Потом я оформлю тебе дарение.
— Нет, спасибо.
— Почему?
— Ты знаешь, почему.
— Не веришь в моё бескорыстие?
— Нет, конечно.
— Хорошо. Положим, я не бескорыстен. Я вообще бескорыстных людей не знаю.
— Я знаю. Мама.
— Прекрасная женщина. Если ты помнишь — она мечтала, чтоб мы с тобой…
— Она просто не знала тебя.
— Я слыхал, ты болеешь? — не обращая внимания, продолжал он. — Больничный, небось, копейки. Тебе нужна помощь?
Она даже засмеялась.
— К вопросу о бескорыстии, да, Жень? — спросила она.
— Понимай, как хочешь. И подумай о ребёнке. Как поднимать его одной — а вдруг с тобой что случится?
— Если со мной что случится, последний, кому я доверю Вадика — это тебе. Да он тебе и не нужен.
— Ты его одного оставишь? На сестру твою полагаться нельзя.
— Ничего! Господь позаботится. Доверит это мне — справлюсь. Нет — найдутся другие. А я сделаю всё, чтобы Вадик не жил во лжи. Никогда не жил рядом с тобой!
И она положила трубку.
***
Третьего января, как и обещала, вернулась Анька — довольная, но уставшая от активного отдыха. Они с Костиком сразу же притащили вещи к Соне. Самым сложным оказалось уговорить Вадика отпустить маму в больницу. Утром, уходя, она не хотела его будить, но мальчик проснулся сам, точно его толкнули.
Соня подошла к нему попрощаться, поцеловала в обе щеки.
— Я тебе Бориса оставлю, — сказала она. — Ты ему всё говори, пока меня нет, ладно?
Это был первый случай, когда Соня собралась куда-то без своего друга. Вадик кивнул. Но когда она уже стояла в дверях с собранной сумкой, выбежал в коридор босиком, в пижаме. В руках он держал лиса.
— Возьми! — решительно протянул игрушку мальчик. — Я с ним договорился, он тебя обратно, если что, заберёт.
Больница, конечно, условиями не блистала. Соня уже бывала в ней, когда навещала Мару. Мало того, отделение оказалось тем же самым. На платную, предложенную при оформлении, палату Соня не согласилась и очутилась в огромной, крашеной в белый цвет шестиместной «камере» с тремя бабушками, женщиной за сорок и испуганной девушкой, у которой, как потом выяснилось, обнаружили серьёзный порок сердца. Туалет находился на другом конце коридора, душ не работал, лекарства, даже те, что для капельниц, предстояло покупать за свой счёт.
Зато с доктором повезло. Маму тогда вела женщина — резкая и равнодушная. А Соне достался заведующий отделением — симпатичный, смуглый парень лет тридцати пяти, невысокий, подвижный, с умными острыми глазками. Он считался лучшим диагностом в кардиологии, к тому же сразу проникся к Соне симпатией. Впрочем, Илья Сергеевич относился радушно и внимательно ко всем своим пациентам.
Он назначил Соне самое тщательное обследование, расписал лечение, каждый день наблюдал за динамикой. И сразу заявил, что одной недели недостаточно, нужно понаблюдать, как поведут себя препараты. Рождество пришлось провести в больнице. Анька хотела приехать туда вместе с Вадиком, но Соня отказалась — эта встреча означала бы новое болезненное расставание.
Под конец второй недели Соне стало невмоготу, так она скучала по Вадику и переживала за него. Конечно, они каждый день разговаривали по телефону, но когда Соня слышала в трубке его голосок, едва удерживалась от слёз — нервы, и правда, стали совсем никуда. Она рвалась домой, и доктор внял её просьбам.
Соне хотелось как-то его отблагодарить, да и все говорили, что так положено. Накануне выписки Анька привезла ей две тысячи, и Соня смущённо сунула деньги ему в карман. Но доктор широко улыбнулся и тут же вытащил их обратно.
— Вам ещё пригодятся, — сказал он, протягивая купюры, — лекарства-то я не дешёвые назначаю.
Красная от стыда, Соня скомкала деньги в кулак.
— Так вот, — продолжал Илья Сергеевич как ни в чём не бывало, — приедете ко мне через неделю. А потом будет достаточно одного-двух раз в месяц.
Соня удивлённо подняла брови и смущённо выдавила, что у неё недостаточно средств так часто ездить на консультации.
— Недостаточно, а в карманы суёте, — засмеялся доктор. — Успокойтесь, Софья Васильевна, я своих пациентов не бросаю. Это вы в платной клинике за каждый плевок заплатите, а я, слава Богу, клятву Гиппократа давал. Случай у вас, скажем, довольно типичный. Наследственность наследственностью, а нервный стресс налицо. Не будет стресса — и сердечко не станет шалить. С тахикардией — тут посложнее, а главное — берегите психику, у вас всё отсюда растет, — и доктор показал ей на голову. — Ничего, назначим препараты. Посмотрим на их фоне, что будет. Не пойдут — подберём другие. Хорошо, что давление у вас в норме, организм молодой. Думаю, всё будет в порядке.
Соня смотрела на него с изумлением — за всю жизнь она таких врачей ещё не видала. Возможно, ей просто не везло прежде, но Илья Сергеевич, и правда, считался здесь уникумом.
Выписывали её в субботу — он как раз дежурил. Она запретила Аньке себя встречать, но когда спустилась по лестнице со всеми своими пакетами, то сразу же увидела в вестибюле сестру, причём вместе с Костиком.
Испугавшись, Соня уронила сумки:
— Вы что? А Вадик где?
— Ну, во-первых, привет! — деловито заявила Анька, пока её друг подбирал Сонины вещи. — Чё ты сразу психуешь? Вадик дома, с тёть Ирой, она помочь приехала. Забыла — сегодня маме полгода?
— Я помню… и как он с ней остался?
— Спокойно. Да вообще пацан в ажуре! Тебе лишь бы к юбке его прицепить.
Эта фраза Соню встревожила. Но Вадик, и правда, оказался в порядке. Правда, целая гора его колготок валялась в ванной — похоже, Анька стирала только две последние пары. Комната была завалена игрушками («А чего убирать — всё равно опять раскидает», — пояснила сестра), плита — надёжно и, похоже, давно залита чем-то коричневым, а шкаф с крупами полон растворимыми пакетиками с импортной кашей. Но в остальном — всё было нормально.
Соня боялась, что Вадик от неё отвык, но он бросился к ней, вцепился и не отпускал, пока у неё не заболела шея. И потом не отходил ни на шаг, как бы невзначай, в подтверждение Анькиных слов про юбку, удерживая Соню то за рукав, то за краешек блузки, словно мама может внезапно исчезнуть. Борису он тоже обрадовался. Правду сказать, из тумбочки Соня его так ни разу и не вынула — сказались детские страхи. Но одно присутствие друга внушало спокойствие и уверенность.
Ирина уже всё приготовила — осталось только накрыть на стол. Решив не припоминать ей обмана с запиской и переданного Жене телефонного номера, Соня сердечно её поприветствовала. Они сели, помянули Мару, поговорили о ней.
— Папаша-то так и не явился, — сказала Анька. — Стыдно, небось, в глаза смотреть.
— Что там с квартирой? — вспомнила Соня, внутренне морщась.
Пока она лежала в больнице, сестра, следуя молчаливому уговору, не тревожила её новостями. Однако проблемы, пока Соня пыталась о них забыть, никуда не исчезли.
— Да ничего... Одна третья теперь принадлежит Жене. Они с папашей уже всё оформили, — Анька как-то странно глянула на Ирину.
— И что он собирается делать? — Соня тоже бросила на гостью невольный взгляд.
— Пропьёт небось всё, — презрительно хмыкнула Анька. — Или Жанночке на холсты всё пойдёт, а может…
— Я не про Вову, — раздражённо перебила Соня. — Плевать я на него хотела.
— Сонечка, — решительно начала Ирина. — Знаешь, Женя очень рвался к тебе в больницу, навестить… но мы решили, что не надо пока тебя волновать.
— Правильно сделали.
— Ты же понимаешь — он потратил такие деньги… только ради тебя, — продолжала Ирина.
— Тёть Ир! — обрубила её Соня. — Я спросила, что он собирается делать? Мы должны что-то решить.
— Да не будет он к вам заселяться, он только хотел помочь!
— Спасибо. Вместо одного чужого человека, — Соня сделала напор на слове «чужой», — в квартире теперь числится другой.
— Это ведь только от тебя зависит, — мягко сказала Ирина, — чужой это будет человек или нет.
— Если он захочет въехать…— медленно произнесла Соня, — мы в тот же день уедем к Вадику. И будем продавать свою долю, да, Ань?
Она в упор посмотрела на Аньку. Та огорчённо кивнула, не глядя сестре в глаза.
Ира прикусила губу и увела разговор в сторону. Снова вспомнили Мару и в который раз заговорили о маминой шубе. То есть мех принадлежал Соне — Мара привезла его из Греции. Вещь эта давно стала притчей во языцех. Это был единственный случай, когда мать ездила за границу, притом — настоящая авантюра, на которую её подбила коллега, вернувшаяся из шоп-тура. Суть состояла в том, чтобы посетить страну и за одни сутки приобрести там шубу. Поездка считалась бесплатной, точнее, стоила восемьсот долларов, которые следовало взять с собой и купить на них меховое изделие. Если шуба не покупалась — и отель, и дорога оплачивались уже клиентом.
Соня посадила горло, уговаривая мать не заниматься чепухой. Убеждала, что лучше бы Мара поехала на эти, собранные за долгое время деньги, просто отдохнуть — хотя бы и в ту же Грецию. Уму непостижимо — впервые в жизни побывать в незнакомой, прекрасной стране и потратить всё время — на что? На рытьё в мехах! Но — бесполезно. Мара, как и прежде, поставила цель: одеть девочку, только теперь, вместо пихора, в шикарную норку. Соне исполнилось тогда двадцать восемь, Аньке — девятнадцать. Сестра против идеи не возражала, но требовала, чтобы шуба досталась ей. Но мать заявила: «Тебе — потом. А в Сонином возрасте пора иметь приличную вещь!»
Поездка состоялась, и шуба была привезена. Кто хорошо знал Мару, легко мог догадаться, что носить эту шубу будет невозможно. Соня не сомневалась: кто-то дал матери «хороший» совет при покупке, и в итоге заветным изделием стала тонкая стриженая норка белоснежного окраса — ровно до талии. Видимо, восьмиста баксов хватило только на фасон, а на мех не осталось. Модель сама по себе была ультрамодная. Носить её можно было только тому, кто ездит в собственном лимузине, а по улице делает пару шагов, чтобы дойти от авто до клуба. Вот, к примеру, новой Митиной жене она пришлась бы как раз кстати. Аньке вещица уже тогда не подходила по росту, а то, может, и выпендрилась бы где. Ну а для Сони толку в такой шубе не было никакого: зимой в ней не получилось бы пройти и пяти минут — отмёрзла бы задница; осенью, под дождём — и того хуже.
Короче, шубу, чтобы не огорчать Мару и не мозолить глаза Соне, злой и расстроенной, убрали в шкаф — со всеми мерами предосторожности от моли. «А вдруг когда наденешь? — мечтала мать. — Например, если свадьба будет зимой…»
— Тёть Ир… Помогите продать мамину шубу! — в очередной раз попросила Соня. — Деньги очень нужны.
— А знаешь… Пожалуй, попробую, — Ира, которая обычно открещивалась от «мехового» вопроса, неожиданно согласилась. — Я теперь на сайте зарегистрировалась, «Моё рукоделие». Там с одной дамочкой познакомилась на теме вязания — она такая модница! Правда, уже в годах. Но у неё дочка есть — твоя ровесница, журналистка. Может, ей подойдёт?
— Хорошо бы! — загорелась Соня. — Вы им дайте мой телефон, ладно?
Ирина ушла, Анька с Костиком тоже засобирались.
— Ой, как же мы по своей квартирке соскучились, да, Кость? — проворковала Анюта. — У Соньки всегда такой бардак…
— Ага… — кивнул пофигист-Костик.
— Ну-ка, стоп, — преградила ей путь Соня. — Чего ты там глазки прятала?
— Когда?
— Когда про Женю заговорили.
— Не знаю… Тебе показалось.
— Дядя Женя мне «киндер» принёс, — неожиданно заявил Вадик, который стоял тут же, ухватившись за Сонины брюки. — Но игрушки там не было, только пазлы. Мамочка, я шоколад не ел!
— Та-ак… — угрожающе протянула Соня. — За моей спиной… ты…
— Сонь, подожди! — взмолилась Анька. — Ну, что он тебе плохого-то сделал?
— Что плохого… что? — не выдержала Соня. — Ты понимаешь, что он во всём этом участвовал? В моей травле! Твой папаша, квартира — его рук дело! Он ставил прослушку! Он показал Диме запись, где сам же ко мне пристаёт! Он…
Она даже задохнулась от возмущения.
— Сонечка, успокойся, тебе нельзя… — испугалась Анька. — Давай я тебе капелек накапаю…
— Не надо мне твоих капелек. Предатель ты, Аня!
— Да откуда мне… Сонь! Не может этого быть! Женя — он не такой…
— Ах, не может… — Соня вскочила и забегала по комнате. — А ты его спроси — он и не скрывает!
Вадик, не успевая за ней, отцепился от брюк и только мотал головой, следя за её передвижениями. А потом заревел.
— Мама-а-а… я не ел шоколад… правда…— взвыл он.
Из этого Соня поняла, что шоколадка тоже была съедена, причем не одна.
— Ты ни в чём не виноват, — опомнилась она и прижала его к себе. — Не плачь, маленький… Аня, давай быстро рассказывай. Как здесь оказался Женя?
— Да не специально! Просто… Просто нам с Костиком надо было… по делу.
— На дискотеку?
— Ну…
— Дальше! Сколько раз вы отлучались?
— Ну… три… А Ира согласилась забрать Вадика. Откуда я знала, что Женя придёт? Он только один раз был, честно. Или два… Просто Ира в тот день не успевала в садик, вот и попросила его.
— А кто… кто же ему ребёнка отдал? — вытаращила глаза Соня.
— Танечка твоя и отдала. Она же его видела раньше.
— Отлично! — Соня плюхнулась в кресло. — Спасибо тебе! Пойми, наконец! Я не хочу, не могу быть ему обязанной! Ни в чём!
— Да один только раз… — бормотала сестра.
— Ладно, всё! Идите… — Соня рассерженно отвернулась.
— Сонечка, ты как себя чувствуешь? — подобострастно спросила Анька.
— Прекрасно!
Та ещё помялась у самых дверей, а потом решительно начала.
— А ещё… Ты только не нервничай, ладно?
— Ох… ну чего там ещё? Поправишься тут с вами!
— Димон звонил, — тихо и быстро проговорила сестра.
Наступила тишина. Соня смотрела на свои руки — они задрожали против её воли.
— Чё ты молчишь?.. — боязливо начала Анька.
Костик, вздохнув, снова разулся и отправился на кухню — подальше от зоны возгорания.
— Что он сказал?
— Мол, дозвониться не может, не знает, что с тобой. Знаешь, ему мой номер Валерия дала… небось, старый свой телефон выкинул, а наизусть, конечно, не помнил… кто я ему такая… — скривилась Анька.
— Валерия? — удивилась Соня.
— Ага… Причём сначала у меня спросила. Говорит, ни к чему это, конечно, но парень, видишь ли, дёргается, чтобы глупостей не натворил...
— Короче. Чего он хотел?
— Да ничего… Мы очень коротко поговорили — это было на Новый год ещё. Он спросил, что у тебя с телефонами. Я сказала, что ты сама отключилась. Он начал про Женю нести ахинею. Я его отрубила. Вот и всё. Я тебе не говорила перед больницей, чтобы ты не волновалась. А второй раз…
— Что, был ещё и второй?
— Да… Он ко мне в "аську" стучался… чес-слово, Сонь, он меня сам нашёл. Я с ним один только раз початилась, написала, что ты в больнице, но жива-здорова. Ну, ты же тогда говорила, что его заставили, что он… В общем, он плакался, что приехать не может, что отец вдруг узнает… а там, мол, работа. Допрашивал, что с тобой — с ножом к горлу пристал. Я сказала, что ты просто обследуешься. Он и успокоился. По-моему, ему главное, чтобы Женя к тебе не вернулся. А что с тобой — ему начихать!
— Замечательно. Ань, ты просто самая верная сестрёнка на свете! — у Сони не находилось слов. — Незачем ему знать обо мне! И… я не могу, понимаешь?
— Больше не будешь! Честно! Я его в чёрный список отправила, — Анька насупилась.
— С чего это вдруг?
— Пошли, покажу, — сестра решительно рванула в свою комнату, потянула за собой Соню и включила компьютер. — Вот, смотри…
Анька открыла Интернет и зашла на сайт «Одноклассники». Потом быстро набрала в поисковике: Дмитрий Калюжный, двадцать четыре года, название города. Сайт предложил всего один вариант, и Соня впилась глазами в главную фотографию на открывшейся страничке — на ней Митя казался совсем юным, видимо, снимался ещё в институте. Дальше шли перечисления — где он учился, школа, ВУЗ, работа, друзья, а ещё ниже — фотоальбом.
Соня уже всё поняла. Митя разместил здесь свадебные фотографии. На одной из них он держал на руках Наташу, оба смотрели в объектив — вид у жениха был вполне довольным. Что бы там не говорила Валерия, обнимал он молоденькую невесту вовсе не как свою бабушку, а нежно и страстно. Выглядела она очень привлекательно, пара вообще получилась красивой. Кстати, Соня угадала — декольте у Наташи оказалось совсем вызывающим. А само платье — просто шикарным, как у принцессы.
На другом снимке — жених и невеста смотрели друг на друга в лучах заката. Очень проникновенно смотрели. На третьем… В общем, одна фотка — лучше другой. Пару фотографий молодые сделали уже в Москве, после свадьбы. Гуляли, взявшись за руки, в парке, стояли возле до боли знакомой машины. Вид у Мити был вполне счастливый.
Соня не выдержала и отвернулась.
— Подожди, — Анька, наверное, решила её доконать. — Вот, гляди, надпись, под этой, где на руках её тащит: «С моей самой любимой и родной — и пусть так будет всегда!» Вот так вот, Сонь… А зарегистрировался-то на сайте недавно, в январе. И поспешил выложить своё счастье! Вот и забудь теперь думать о нём, слышишь?! Эх, зря я ему, козл у, тогда не устроила… Довёл тебя до больницы — и умотал… рожа, бл…, довольная…
«Я больше не отпущу тебя — ни в больницу, ни на Луну», — неожиданно вспомнила Соня. Такой измены, столь скорой, откровенной и наглой, она не ждала. Это была не мерзкая физическая связь, а гораздо страшнее. Женя оказался прав. Эгоизм, ложь, желание иметь всё и сразу — вот что двигало Митей. А вовсе не любовь к Соне, не желание её защитить…
Лучше бы ей никогда этого не видеть!
Если до этого душа кровоточила, то теперь её изодрали в клочья. Не осталось ни одного воспоминания, к которому Соня могла прикоснуться без боли, без ощущения, что её предали, выкинули и растоптали. Но… из прежней раны словно вытащили постоянно бередящее её оружие. И оставили одну пустоту.
Анька тревожно взирала на неё, ожидая истерики или нового сердечного приступа.
— Закрой, — неожиданно спокойно сказала Соня. — Мне всё равно. «Пусть так будет всегда», раз ему хочется. Мне даже легче стало… правда. Намного легче.
Продолжение - глава 35.
(начало - глава 1, глава 2, глава 3, глава 4, глава 5, глава 6, глава 7, глава 8, глава 9, глава 10, глава 11, глава 12, глава 13, глава 14, глава 15, глава 16, глава 17, глава 18, глава 19, глава 20, глава 21, глава 22, глава 23, глава 24, глава 25, глава 26, глава 27, глава 28, глава 29, глава 30, глава 31, глава 32, глава 33)
Навигация по каналу Галины Маркус
Обложка - Елена Юшина, иллюстрации - Олег Ильдюков