Если вы захотите быстро обрисовать образ утерянного советского рая, то скорее всего вспомните две вещи из счастливого «застойного» детства: самое вкусное в мире мороженое по двадцать копеек и телефильм #«Гостья из будущего». О мороженом поговорим как-нибудь в другой раз, а сейчас остановимся на том самом легендарном сериале о девочке, приоткрывшей советским школьникам дверь в будущее. В Прекрасное Далёко, в идеальный мир светлого Завтра.
А идеальный ли? Всё ли в порядке с этим будущим?
Нет, речь пойдёт не о теории ядерной катастрофы в мире Алисы. Про эту теорию написано достаточно для того, чтобы более к ней не возвращаться. Странности арсеновского будущего (Павел Арсенов — режиссёр сериала) забавны и совсем не трагичны.
Итак, Коля Герасимов, главный герой сериала – советский школьник, пионер. В 1984 году, когда вышел фильм, советская идеология безраздельно господствовала в школах, ибо до начала перестройки оставался ещё год, до начала гласности – четыре года, а до развала Союза – целых семь лет. Понятно, что у Коли, как у любого советского школьника, в голове была вполне узнаваемая картинка того будущего, к которому вели общество партия и правительство.
Во-первых, будущее неизбежно мыслилось коммунистическим. Здесь даже и обсуждать нечего, ибо пионерские галстуки и лозунги «СЛАВА КПСС» на зданиях казались вечными как солнце.
Во-вторых, оно представлялось ультратехнологичным. Это должно было напрямую определять эстетику будущего ландшафта. Сверкающие небоскрёбы, супер урбанистические ландшафты, футуристический хай тек – всё это знакомо современному пользователю из подборок по теме ретрофутуризма.
В-третьих, коммунистическое будущее должны населять непременно сильные, волевые, высокоинтеллектуальные люди. Герои и полубоги, покорившие планету и космос, пространство и время, а может, и саму смерть. Герои ефремовской «Туманности Андромеды» и Мира Полудня Стругацких – эти образы, как и целиком образ будущего, были нормативными для советского футурологического официоза. Именно такое будущее представлял себе рядовой советский школьник, воспитанный на пропаганде коммунистических идей и научного мировоззрения.
Вернёмся к Коле Герасимову. Кого и что он встречает в светлом, высокотехнологичном, коммунистическом Завтра?
Первый, кого Коля видит в 2084, это человекоподобный робот. Настоящий! Как из научной фантастики! Искусственный интеллект в оболочке, максимально приближенной к человеческому облику! Это даже сейчас в 2022 году кажется экзотикой, а в 1984 году человекоподобный робот казался стопроцентным приветом из будущего. Но каков же этот робот? Ведь с ним что-то не так, верно?
Во-первых, робота зовут Вертер. Шестикласснику Коле вряд ли знакомо это имя, но более образованный зритель в курсе, что так звали героя романа И. В. Гёте – несчастного влюблённого, пoкoнчившего с собой. Назвать робота-администратора коммунистического учреждения именем литературного сaмoубийцы начала 19 века? Вы серьёзно? Чья это такая недобрая ирония?
Впрочем, выбор имени вполне оправдан. Оказывается, кремниевый серебристый витязь безнадёжно влюблён в сотрудницу Института Времени и, страдая от неразделённой страсти, сочиняет скверные графоманские стишки.
Стоп. Это сейчас опять было серьёзно? Искусственный интеллект высочайшего уровня вместо того, чтобы просчитывать неподвластные человеку объёмы информации и предлагать оптимальные решения задач, пишет плохие стихи и страдает от неразделённой любви? А в Будущем точно нет такого порока как нецелевое использование высокоточного оборудования?
Дальше — больше. Высокоорганизованный искусственный интеллект делает рабочие записи гусиным пером в какой-то допотопной амбарной книге и косит траву крестьянской косой. Базы данных, флешки, садовые триммеры? — нет, не слышали. В 2022 году слышали, а в 2084 про эти блага цивилизации, видимо успели забыть. Все силы ушли на обучение искусственного интеллекта умению писать стихи в духе провинциальных поэтов. Да ещё и плохих.
Хорошо, допустим, Вертер это просто прикол будущих инженеров, создавших такое диво шутки ради. Интерьеры института и его внешний вид достаточно футуристичны по дизайну. А что там за его стенами?
А за стенами зеленый шум. Это приятно. Это красиво и экологично. Правда, кроме зелени и уродливых тумб с бесплатной едой там особо ничего и нет. Есть какой-то фанерный макет омнибуса начала 20 века с репродукциями картин старых мастеров. Что это? Телепорт?? Вы опять шутите?! Транспорт, работающий на прорывной, революционной технологии, стилизован под винтажный рыдван на лошадиной тяге и увешан картинами художников 16 века? Видимо, у дизайнеров будущего очень своеобразные тренды: упаковывать ультратехнологичные девайсы в оболочку, заимствованную из старых хроник и исторических фильмов.
Возле этого крашеного чуда будущих технологий Колю встречает местный старожил-абориген: дедушка Павел. Если он не солгал насчёт возраста (сто тридцать два года), то старение в конце двадцать первого века сумели победить точно так же, как и пространство со временем. Но если честно, точно такой же старичок мог встретиться Коле в его родной эпохе, и Коля не почувствовал бы подвоха. Павел выговаривает Коле за неграмотный косплей школьника конца двадцатого века, но при этом сам косплеит костюм даже не из конца, а скорее из 60-х годов этого столетия. Да и сам он по манерам похож на школьника, будто это и не старик вовсе, а превращённый в старика мальчишка из фильма «Сказка о потерянном времени» (1964 года). Дед Павел производит какое-то удивительно, как писал М. Булгаков, несерьёзное впечатление. Кажется, старшее поколение Коммунистического Грядущего должно было бы выглядеть и вести себя иначе: величаво, мудро и довольно сурово.
В дальнейших недолгих, но ярких похождениях по Будущему Коля встречает ещё одного представителя тамошних аборигенов. Это Электрон Иванович, сотрудник Космического Зоопарка и поводырь говорящего козла по имени Наполеон. Оставим сейчас в стороне тот факт, что говорящие козлы обычно бывают в сказках, а не в научной фантастике. Обратим внимание на костюм Электрона. Обладатель футуристического имени выглядит, словно Евгений Онегин или Авраам Линкольн, перемещённый, как и Коля, из прошлого в конец двадцать первого века: сюртук, цилиндр, белые перчатки. Экстремальный ретроспективизм это что, модный тренд 2084 года?
А не многовато ли для Будущего этих откровенных реплик Прошлого? Чем вообще живут его обитатели? Между прочим, нам приоткрывают круг их увлечений. Когда Коля пытается выяснить у Вертера, что интересного можно увидеть в 2084 году, робот отвечает: «Концерт средневековой музыки». Да-да. Всю жизнь Колька мечтал сгонять в будущее, чтобы послушать средневековую музыку. Выставку древнерусских икон тоже неплохо было бы посетить.
Коля делает вторую попытку. И Вертер отвечает: ну раз не хочешь слушать уругвайские народные инструменты, сходи на выставку Гойи. Ты же не можешь в своем двадцатом посмотреть картины художника восемнадцатого века.
И только после ещё двух попыток робот вспоминает: ах! точно... Третья звёздная экспедиция сегодня прилетает. Совсем забыл. То есть в 2084 году возвращение третьей звёздной экспедиции событие столь малозначащее, что местные о нём даже не помнят. Концерт средневековой музыки гораздо интереснее. Судя по невероятно скудному количеству встречающих в Космопорте, возвращение звёздной экспедиции действительно третьеразрядное событие в мире Прекрасного Далёка. Да и выглядит Космопорт как-то уныло. Но в нём хотя бы присутствуют намёки на эстетику хай тек, чего не скажешь о городском ландшафте. Мы видим его в сцене полёта Коли над Москвой-2084. Видим и поражаемся тому, что Москва конца двадцать первого века как две капли воды похожа на Москву 1980-х? Те, кто застал премьеру фильма в 1985, недоумевал: а чего это будущее выглядит как наше настоящее? В действительности же будущее выглядит как прошлое – с точки зрения его обитателей. Для жителей 2084 года год 1984 является тем же, чем для людей из 1984 года был бы год 1894. Для Коли «Москва Вертера» выглядит всего лишь современной ему Москвой, а вот для девочки с мишкой, которая летела недалеко от Коли, этот ландшафт – стильный винтаж. Всё равно как если бы сам Коля летел над купеческой Москвой эпохи государя Александра Третьего.
Так что же такое происходит в головах наших счастливых коммунистических потомков, если они столь повально, масштабно и с упоением бегут в Прошлое? В эпохи Линкольна и Гёте, царя Александра Миротворца и средневековых лютнистов, брежневский застой и итальянское Возрождение?
Чёрт возьми, да ведь это пародия! Искусственный интеллект, пишущий плохие стихи гусиным пером; телепорт, крашеный под омнибус; генетик, расхаживающий в онегинском цилиндре; алмазы с Сатурна, перевозимые в картонной таре – всё это пародия. Пародия на тот высокопарный, пафосный образ Светлого Завтра, который мы, как уверяют многочисленные мемы с Алисой Селезневой – иконой поколения Икс – продули.
Но прости меня, Алиса, твоё Светлое Завтра не икона утерянного Коммунистического Рая, а всего лишь пародийная над ним насмешка.
PS: предвижу хейт под этой статьёй, поэтому приведу фрагмент из старой советской радиопередачи о феномене книги «Дон Кихот».
А.А.: Я не хочу вас обижать, благородный рыцарь, но это как раз доказывает мою правоту.
Дон Кихот: Вот как? Почему же?
А.А.: Потому что вы сами были задуманы вашим создателем, великим Сервантесом, как пародия…
Голоса: — Он?! Как пародия?! — Какая наглость! — Он оскорбил нашего председателя! — Неслыханно!
Гена: Архип Архипыч! Это уж вы правда того… Перехватили…
Гул возмущенных голосов все возрастает – и вдруг сразу же прекращается. Это Дон Кихот жестом остановил своих возмущенных сторонников.
Дон Кихот: Успокойтесь, благородные сеньоры! Увы, сеньор профессор прав. Я не был бы Дон Кихотом, если бы мне изменило чувство справедливости. Да, мой создатель Сервантес хотел сперва посмеяться надо мной и над моими любимыми рыцарскими романами. Но что из этого вышло, спрашиваю я вас? Начав с насмешки, он кончил тем, что стал восхищаться мною!
(В стране литературных героев. Ст. Рассадин, Б. Сарнов)