Что такое война? В традиционном понимании в рамках Вестфальской системы международных отношений война — это противостояние суверенных национальных государств. Вписываются ли террористические атаки 11 сентября 2001 г. в этот концепт?
«Это все было как вчера. Мы думали,
что началась война».
Джоан Стюарт, очевидец событий
Текст: Сюзанна Перечесова
События начала сентября 2001 г. повергли в шок все международное сообщество, которое встало перед лицом новой угрозы — международного транснационального терроризма. Пока политологи ведут дебаты о зарождении современного терроризма, попробуем разобраться: какие проблемы обнажили теракты 9/11 и что изменилось на мировой арене.
«Невидимый» противник
С кем мы сражаемся? С одной стороны, большинство стран мира после сентябрьской трагедии выразило безоговорочную солидарность с Соединенными Штатами в борьбе против нового вызова международной безопасности. Однако, смотря под другим ракурсом, возникает вопрос: какому «вызову» мы все собрались противостоять? Феномен современного международного терроризма «невидим». У терроризма, как нового врага XXI в., нет определенного лица и местоположения на карте. Кроме того, террористические организации не связаны напрямую ни с одним государством: состав многонационален, филиалы могут быть расположены в различных уголках мира. Другими словами, международное сообщество в 2001 г. приняло решение бороться, казалось бы, с призраком или «неуловимым мстителем».
Новый вид войны — War on Terror
Провозглашенная президентом США Бушем младшим доктрина «глобальной войны с терроризмом» (War onTerror/ Global War on Terrorism) предполагала ликвидацию всех оплотов терроризма, создающих угрозу международной безопасности. Первыми целями были выбраны «Аль-Каида», обвиненная в терактах 9/11 с ее лидером «террористом № 1» Усамой бен Ладеном и покрывающее его Движение Талибан. Для ликвидации террористической угрозы США вместе с союзниками начали операцию «Несокрушимая свобода» (EnduringFreedom) и вторглись на территорию Афганистана, где располагались основные ресурсы и базы боевиков. Многие могут утверждать, что морали нет места в политике, однако возникает вопрос о законности ведения такой борьбы, ведь антитеррористическая операция проводилась на территории другого суверенного государства, хоть и находящегося под властью враждебного западным демократиям режима. Не означает ли это легитимацию вторжения на территорию другого государства под предлогом «глобальной войны с терроризмом»?
«Добро» и «зло» существуют
Теоретики внешнеполитической стратегии США всегда оперировали понятиями «добра» и «зла». Само появление концепции «оси зла» прямо расставляет все точки над i: есть хорошие и есть плохие. Легитимно ли это? Безусловно, нет. Концепция «ось зла», как и предыдущие нарративы, «государство-изгой» и «неудавшееся государство», ориентированы исключительно на проведение «правильных» внешнеполитических интересов Соединенных Штатов, считающих свою модель государственного устройства совершенной. Однако, отправляя очередную партию солдат за океан для смены режима в «плохом» государстве, Штаты вступают на terraincognita и сталкиваются с местной реальностью. Итог — крах вестернизации и откат назад. В подтверждение вышесказанному, можно вспомнить пример Ливии, «разодранной» в настоящее время враждующими группировками, а из последних сводок новостей — Афганистан.
Следствие vs причина
Пока ведущие западные демократии на деловых встречах обсуждают совместные меры по борьбе с международным терроризмом и транснациональной организованной преступностью, планируют масштабные операции, требующие огромных финансовых вливаний, обычные граждане «неудавшихся» государств бегут от бомбардировок, взрывов и нескончаемой войны. Защищая свои интересы в ущерб другим, наиболее развитые страны сводят проблему международного терроризма к силовым аспектам, не обращая внимания на причины возникновения и развития «злокачественной опухоли» системы международной безопасности. Простыми словами, международное сообщество «вырывает сорняки без корня», оставляя за бортом причины, которые привели к катастрофе 9/11.
Запад и Восток: за кем стоит будущее?
В умах многих людей «западный» образ жизни часто ассоциируется с прогрессом. Массовая культура Макдональдса и кроссовок Adidas, сложившаяся в последние десятилетия, активно насаждается «незападным» традиционным обществам. За стилем и образом жизни непременно следует модификация государственного устройства по западному образцу. Правильно ли насаждать идеалы демократии там, где их и в помине не было? Вопрос риторический. Однако нет сомнений, что активное прививание «демократии» социуму часто вызывает противодействие. Не секрет, что в большинстве современный терроризм питается исламским религиозным фундаментализмом с присущим ему традиционным укладом общественной жизни. Что важнее: западная «вакцина» или сохранение традиций? Одно мы знаем точно — либеральная унификация общественной жизни не приближает государство к образцу «всеобщего благоденствия», а лишь вызывает рост религиозного экстремизма и сепаратизма.
Подводя промежуточные итоги, можно смело утверждать, что террористические атаки 11 сентября являются одной из точек бифуркаций складывающегося мирового порядка. Все было бы просто, если все проблемы транснационального терроризма закончились бы на последствиях террористических атак, подлежащих к устранению. Однако на сегодняшний день международное сообщество до сих пор не выработало единых правовых рамок для борьбы с новой угрозой. В этом контексте представляет интерес анализ методов борьбы с террористической угрозой двух гигантов мировой политики — России и США.
Несмотря на все противоречия между Соединенными Штатами и Россией и почти всегда противоположные взгляды на решение международных конфликтов, в стратегии двух держав по противодействию терроризму есть некоторые сходства: преобладание военных методов антитеррористической деятельности, параллели в технической организации антитеррористических инициатив. Кроме того, определения понятия «терроризма» в США и России достаточно похожи. Иным образом в обеих странах понимается «решение» самой проблемы терроризма, что напрямую связано с опытом антитеррористической деятельности. В то время как Соединенные Штаты создавали коалиции и проводили антитеррористические операции далеко от своих границ, Россия в большей степени боролась с терроризмом на своей территории — на Северном Кавказе. Если США и союзники видели решение всех проблем в постконфликтной демократизации, то Россия делала упор на местные общественные силы, создавая при этом модель «регулируемой» традиционалистской преграды терроризму.
Является ли один из перечисленных подходов правильным? На сегодняшний день оба решения представляются половинчатыми и закладывают определенные риски, создавая «пороховые бочки». Есть ли риск, что в определенный момент маятник качнется в сторону эскалации ситуации на фронтах борьбы с международным терроризмом? Об этом нам расскажет история.