В горных оканемелостях далеко от цивилизации, были найдены останки ещё одного вида в эволюции человека.
13 сентября 2013 года два спортсмена-спелеолога, Стивен Такер и Рик Хантер, спустились в систему доломитовых пещер Райзинг-Стар, километрах в пятидесяти к северо-западу от Йоханнесбурга. Райзинг-Стар пользуется популярностью у спелеологов с 1960-х, запутанные лабиринты ходов и пещер давно нанесены на карту. Но Такеру и Хантеру хотелось составить менее исхоженный маршрут. Кроме того, спелеологи надеялись, что им удастся обнаружить что-нибудь стоящее. В первой половине прошлого века в этой местности было найдено столько окаменелых остатков наших далеких предков, что ее некоторое время даже называли «колыбелью человечества». И хотя лучшие времена охоты за окаменелостями здесь давно прошли, шансы на успех все же оставались. Спустившись глубоко в пещеру, Такер и Хантер преодолели узкий проход, прозванный Путем Супермена: большинство людей могут преодолеть его, лишь плотно прижав одну руку к телу, а другую вытянув вперед, словно Супермен в полете. Затем спелеологи пересекли большое расширение и взобрались на зазубренную стену – Спину Дракона. Наверху друзья попали в симпатичную маленькую впадину, украшенную сталактитами. Здесь Хантер достал видеокамеру, и Такер, чтобы выйти из кадра, шагнул в расщелину на дне. И тут случилось нежданное: спелеолог нащупал ногой каменный выступ, потом, ниже, еще один, а под ним – пустое пространство.
Оба спелеолога чрезвычайно худощавы – будь они хоть немного упитаннее, им бы ни за что не втиснуться в желоб, и новое открытие в палеоантропологии – возможно, самое поразительное (и, несомненно, самое загадочное) за последние полвека – не состоялось бы.
Проскользнув вниз, Такер оказался в узком вертикальном желобе, ширина которого в некоторых местах не превышала 20 сантиметров. Такер позвал Хантера. Оба спелеолога чрезвычайно худощавы – будь они хоть немного упитаннее, им бы ни за что не втиснуться в желоб, и новое открытие в палеоантропологии – возможно, самое поразительное (и, несомненно, самое загадочное) за последние полвека – не состоялось бы. Ли Бергер, палеоантрополог из Йоханнесбурга – неисправимый оптимист. Этот оптимизм сильно помог Ли в его профессиональной деятельности. К началу 1990-х, когда Бергер получил место в Университете Витватерсранда (сокращенно «Витс») и начал охоту за окаменелостями, фокус внимания его коллег уже давно сместился в сторону Великой Рифтовой долины в Восточной Африке. Большинство нынешних исследователей воспринимают Южную Африку как территорию, на которой было зафиксировано интересное ответвление человеческой эволюции, не более. Бергер был полон решимости доказать, что они заблуждаются. Но те относительно скромные находки, которые ему удалось сделать за два десятка лет, казалось, лишь демонстрировали, как мало интересного осталось в Южной Африке. Больше всего на свете Ли хотел найти окаменелости, которые могли бы пролить свет на главную тайну эволюции человека: возникновение нашего рода, Homo, между двумя и тремя миллионами лет назад. На дальней от нас стороне этого «водораздела» – обезьяноподобные австралопитеки, типичными представителями которых были Australopithecus afarensis и самая знаменитая из них, Люси, чей скелет обнаружили в 1974 году. На ближней к нам стороне – Homo erectus, который изготавливал орудия, разводил огонь, мигрировал из Африки в другие части света, обладал большим мозгом и пропорциями тела, очень похожими на наши. За этот таинственный миллион лет двуногое животное превратилось в раннего человека, существо, не просто приспособленное к условиям окружающей среды, но способное – благодаря разуму – осваивать ее. Как же произошли эти революционные изменения?
Летопись окаменелостей дает весьма неоднозначные ответы. Немного старше вида Homo erectus был Homo habilis, «человек умелый», как назвал его Луис Лики в 1964 году. Луис и его коллеги полагали, что именно «человек умелый» сделал каменные орудия, которые они нашли в Олдувайском ущелье в Танзании. В 1970-х экспедиция под руководством Ричарда Лики, сына Луиса, обнаружила остатки Homo habilis также и в Кении, и с тех пор этот вид служит шатким основанием нашего родословного древа, корни которого, стало быть, находятся в Восточной Африке. До Homo habilis история человека темна, и несколько найденных окаменелых фрагментов останков Homo, относящихся к этому, более раннему, периоду, слишком мелки и незначительны, чтобы по ним можно было дать имя отдельному виду. Как говорят ученые, эти кости можно сложить в обувную коробку, и еще останется место для обуви. Ли Бергер давно утверждает, что Homo habilis слишком примитивен, чтобы занимать привилегированное положение основателя нашего рода. Некоторые специалисты соглашаются, что на самом деле «человек умелый» ближе всего к австралопитекам. Однако почти никто никогда не разделял мнения Бергера о том, что настоящего первого человека нужно искать в Южной Африке. А восторженный энтузиазм, с которым Ли рекламировал свои скромные находки, с годами привел к тому, что некоторые коллеги отвернулись от него. Бергер, человек честолюбивый и яркий, мог бы стать звездой палеоантропологии вроде Ричарда Лики или Дональда Джохансона, обнаружившего скелет Люси. Ли неутомим в добывании денег на исследования и умеет увлечь рассказом аудиторию. Но – вот незадача! – костей у него не было. Не было – до 2008 года. В 2008-м Ли Бергер сделал бесспорно важное открытие. Работая в местности, которая позже получит название Малапа, в полутора десятках километров от Райзинг-Стар, ученый и его 14-летний сын Мэтью обнаружили кости гоминина, выступавшие из доломитового обнажения.
«Мы нашли в высшей степени удивительное создание», – говорит Бергер, широко улыбаясь.
За год кропотливой работы команда Бергера извлекла из камня два почти полных скелета возрастом около двух миллионов лет. Это первая крупная находка, сделанная в Южной Африке за несколько десятилетий. Во многих отношениях человекообразные существа из Малапы были примитивны, однако кое в чем их скелеты демонстрировали удивительное сходство со скелетами современного человека. Бергер решил, что перед ним представители нового вида из рода австралопитеков, который он назвал Australopithecus sediba. Помимо этого, он объявил эти останки «Розеттским камнем вопроса о происхождении человека». Хотя авторитетные палеоантропологи саму находку Бергера признали необычайно важной, большинство не согласились с его интерпретацией найденного. Australopithecus sediba был чересчур странным, жил слишком поздно и не там, где полагалось бы жить предку Homo, – словом, это был не один из нас. В каком-то смысле то же самое можно было сказать и о Бергере. За годы, прошедшие со времени обнаружения Australopithecus sediba, было опубликовано несколько масштабных исследований, в которых ни Бергер, ни его находка не упоминались вовсе. Бергеру было некогда переживать по этому поводу – в лаборатории его ждали другие скелеты из Малапы, которые еще предстояло извлечь из глыб песчаника. А однажды вечером на пороге его дома возник Педро Бошофф, спелеолог и геолог, которого Бергер нанял для поиска окаменелостей. С ним был Стивен Такер, который принес фотографии из пещеры Райзинг-Стар. Едва взглянув на них, Бергер понял, что Малапе придется отойти на второй план. Просочившись по узкому желобу на 12 метров вниз, Такер и Рик Хантер попали в уютную пещеру, одна из стен которой была украшена неподвижным «водопадом» из белого кальцита. Отсюда шел проход в пещеру побольше, около девяти метров в длину и метра в ширину, с причудливыми кальцитовыми выступами на стенах. Но внимание спелеологов привлекли не они, а то, что лежало внизу. Это были кости – весь пол был усыпан ими. Поначалу Такер и Хантер решили, что у них под ногами относительно недавние останки. В отличие от типичных окаменелостей, эти кости были легкими и они не торчали из породы, а просто лежали на дне пещеры, как будто кто-то их туда сбросил. Спелеологи обратили внимание на фрагмент нижней челюсти с сохранившимися зубами – она была похожа на человеческую. Бергеру хватило одного взгляда на фотографии, чтобы понять: кости не принадлежат современному человеку. Некоторые характеристики, особенно в том, что касалось челюсти и зубов, были слишком примитивными. На одном из снимков ученый смог разглядеть очертания черепа, выглядывающего из грунта. Было похоже, что все увиденное – части целого скелета. Бергер был потрясен. Найденные до сих пор почти полные скелеты ранних гоминин (среди них и два обнаруженных им самим в Малапе) можно было пересчитать по пальцам одной руки. А тут такое. Но что же это за кости? Какого они возраста?
И самый насущный вопрос: как достать их, причем быстро, пока какие-нибудь другие спелеологи-любители не нашли туда дорогу? По положению костей было понятно, что кто-то уже побывал в пещере – возможно, несколько десятков лет назад. Такер и Хантер не обладали навыками, необходимыми для извлечения костей, и ни один из знакомых Бергеру ученых – в том числе, разумеется, и он сам – не отличались достаточно субтильным телосложением, чтобы протиснуться вниз по желобу. Поэтому Бергер написал пост в Facebook: требуются худощавые люди с высшим образованием, обладающие опытом работы в пещерах и готовые трудиться в стесненных условиях. За полторы недели к нему обратилось около шестидесяти добровольцев, из которых он отобрал шесть молодых женщин. «Мои подземные астронавты» – так называет их Ли. Заручившись финансовой поддержкой Национального географического общества, Ли Бергер собрал команду из 60 ученых, поставил у входа в Райзинг-Стар две палатки – командный центр и лабораторию, – а рядом выросла целая «деревня» из спальных и хозяйственных палаток. Местные спелеологи помогли протянуть три километра кабелей к месту обнаружения костей. Теперь Бергер и его команда, сидя в командном центре, могли наблюдать за всем, что там происходило, с помощью видеокамер. Марина Эллиот, тогда еще старшекурсница Университета Саймона Фрезера в Британской Колумбии, первой спустилась по желобу. «Когда я заглянула вниз, уверенность в том, что все будет хорошо, пропала, – вспоминает она. – Я словно смотрела в акулью пасть. Там были каменные пальцы, языки и зубы». Эллиот и две ее коллеги, Бекка Пейжотто и Ханна Моррис, осторожно сползли вниз и на четвереньках пробрались в пещеру с костями. Работая по два часа посменно с командой из трех других женщин, они отметили местоположение более чем четырех сотен костей, лежавших на поверхности, собрали их в мешки, а затем начали осторожно высвобождать из грунта наполовину погруженный в него череп. Под ним и вокруг него были еще кости – плотно слежавшиеся. В следующие несколько дней, пока одни раскапывали участок площадью в квадратный метр вокруг черепа, другие, сгрудившись у монитора в командном центре, непрерывно наблюдали за их работой. Бергер время от времени отлучался в палатку-лабораторию, чтобы посмотреть на приносимые туда кости и поразмышлять над ними, пока очередной вопль из командного центра не заставлял его бежать назад, чтобы стать свидетелем новой находки. Славное было время!
Кости сохранились великолепно, и, поскольку они повторялись, скоро стало ясно, что в пещере не один скелет, а два.Потом их оказалось три, пять… потом их стало так много, что ученые сбились со счета. Ли Бергер планировал отвести на раскопки три недели. К концу этого срока исследователи подняли на поверхность около 1200 костей – больше, чем в любом подобном месте в Африке, – и еще не закончили работать на том самом одном квад-ратном метре вокруг черепа. Понадобилось несколько дополнительных дней раскопок в марте 2014-го, прежде чем отложения закончились на глубине 15 сантиметров. Было извлечено более 1,5 тысячи фрагментов, принадлежащих по меньшей мере 15 особям. Черепа. Челюсти. Ребра. Десятки зубов. Почти целая стопа. Кисть руки, в которой практически все кости лежали в правильном порядке. Крошечные косточки внутреннего уха. Взрос-лые, подростки. Дети, чьи остатки было легко опознать по позвонкам размером с наперсток. Отдельные кости выглядели поразительно со-временно – почти как у нас с вами. Но другие больше напоминали части скелета даже не австралопитека – человекообразной обезьяны! «Мы нашли в высшей степени удивительное создание», – говорит Бергер, широко улыбаясь. У палеоантропологов не принято распространяться о недавних находках, пока их тщательно не изучат, и до той поры полный доступ к ним имеют лишь ближайшие помощники первооткрывателя. Если бы Ли последовал этому сценарию, поиск ответа на главный вопрос: «Кто это?» – мог бы занять годы, если не десятилетия. Бергер же хотел опубликовать первые результаты еще до конца года. Для этого нужно было как можно быстрее обеспечить доступ к информации всем специалистам. Не исключено, что ему нравилась идея заявить о новой кандидатуре на звание самого древнего Homo именно в 2014-м – ровно через 50 лет, после того как Луис Лики объявил миру об открытии Homo habilis, который пока остается первым из известных нам представителей нашего рода. Так или иначе, способ обеспечить быстрое изучение костей был только один: допустить к ним как можно больше специалистов. Кроме двух с лишним десятков опытных ученых, которые помогали Бергеру исследовать скелеты из Малапы, он пригласил более 30 молодых коллег из 15 стран – у некоторых еще не просохли чернила на дипломах – в Йоханнесбург, на блиц-исследование костей, которое продолжалось шесть недель. Ряд ученых постарше, не привлеченных к исследованию, сочли глупой идею бросить молодежь на передний край лишь для того, чтобы побыстрее отправить результаты в печать. Однако для самих молодых людей это была, по выражению Лукаса Делезена, недавно получившего должность профессора в Университете Арканзаса, «сбывшаяся палеомечта».
