(книга "Фата-Моргана")
Помните, как удачно перевел персонаж Юрия Никулина из фильма «Кавказская пленница» знаменитое латинское изречение «Memento Mori»?
И этот коротенький грустный рассказ будет как раз о грустном напоминании всем, что, мол, ничто не вечно под Луной.
По роду своей работы мне приходится доставлять по Швейцарии на всевозможные почтовые интернет-заказы по различным адресам клиентам.
И довольно-таки часто – ну, практически каждый день – приходится доставлять пакеты, пакетики, коробки и коробулечки не только простым клиентам, а даже особенным - обитателям особых социальных заведений, которые в Швейцарии называются «альтерсхайм», что в переводе на русский по смыслу и функциональному назначению в далёком приближении можно сопоставить с домом престарелых. Но, по-совести говоря, их буржуинские «альтерсхаймы» разительно отличается от наших отечественных подобных социальных домов. В Швейцарии, как кстати, и в Германии (про другие страны не скажу – не сталкивался) дома престарелых весьма приличны и оборудованы всей необходимой инфраструктурой по последнему вскрику технического прогресса. В каждой комнате, где ожидает своего естественного заката житель этого дома, имеется абсолютно всё для комфортного времяпрепровождения. И плазменные телевизоры, и вся современная бытовая техника и интернет, потому что здесь пожилые люди постоянно пользуются компьютерами и и другими продвинутыми гаджетами.
Главной особенностью проживания стариков в этих заведениях – это отсутствие казарменного единообразия в убранстве комнаты (или двух). В комнате, точнее они называются блоками – есть коридор-прихожая, одна или две комнаты, санузел и даже маленькая кухонька – для баловства по дому: ну там, чаёк с кофейком заварить, подогреть какую-нибудь заказанную с доставкой на дом вкусняшку, или просто чего-нибудь испечь и пригласить к себе соседей-ровесников. Свою комнату каждый пенсионер обставляет по-своему, забирая из своего дома свою любимую мебель. Готовить по серьёзному в «альтерсхайме» никто не готовит, ибо специально для всех проживающих в доме имеется очень хороший ресторан с богатым ежедневным меню. Сам «альтерсхайм» располагается непременно в «свежепостроенных» многочисленных корпусах, соединенных между собой стеклянными переходами и галереями с зимними садами и фонтанчиками в вестибюлях. Хотя, чего уж греха таить, все эти комплексы строятся на невостребованных или дешёвых землях: в районе автомагистралей, железных дорог, около предприятий или громких ручьёв и шумных речек. Что вполне объяснимо – капиталистический рынок диктует свои жестокие условия, игнорируя человеческие сострадание и учтивость. Но стеклопакеты и герметичные лоджии обладают хорошей звукоизоляцией. Так что внешний шум не слишком беспокоит скромных и тихих обитателей «альтерсхаймов». Они искренне стараются радоваться своей жизни, точнее тому, что отпущено каждому Богом.
За всеми престарелыми тщательно и даже трепетно ухаживают не только медицинские сотрудники и прочий персонал дома, но и молодые волонтёры подросткового и юношеского возраста. Ими движет не столько гуманизм и милосердие, сколько прагматизм и расчётливость, да и вполне естественное желание получше организовать свою собственную жизнь в будущем. И это вполне оправданно и совсем ненаказуемо. И вот почему!
Каждый пожилой обитатель «альтерсхайма» окружен заботой, вниманием, участием и лаской в первую очередь - со стороны молодых волонтёров: старшеклассников, студентов колледжей и ВУЗов. А дело в том, что так уж устроена швейцарская жизнь, что для достижения определённого статуса и должности, для построения успешной карьеры и лёгкого и безоблачного продвижения по служебной лестнице к высшим государственным должностям, каждый соискатель обязан… Нет! Не может или, там, хочет, или желает… А именно – обязан проявить себя в свои молодые годы заботливым и ответственным волонтёром. «Волонтёрствовать» он может где угодно – в приюте для животных, в госпиталях и больницах, ухаживая за тяжело больными, ну и, конечно же, в многочисленных "альтерсхаймах", заботясь о людях весьма преклонного возраста.
В дом престарелых пожилые люди попадают разными путями и различными способами. Кто-то сам уходит из семьи, не желая мешать активно жить своим детям, внукам и правнукам. Старики просто сами просят своих детей отвезти их в «альтерсхайм» к своим таким же сверстникам. А потом и сами устанавливают для них (я имею в виду детей и внуков) график посещения их в новом доме. Потому что никаких ограничений на посещение родственниками своих престарелых родителей раньше не было. Это только сейчас – в условиях пандемии, пришлось резко ограничить реальное общение родственников, но на помощь пришли всякие интернетовские хитрости и онлайн-примочки. Другие же попадают в альтерсхайм (и это к сожалению происходит чаще всего), когда один из супругов навсегда теряет свою вторую половину и становится отныне одиноким… до конца дней своих.
Главное условие для попадания в швейцарский дом престарелых – это возможность оплаты пенсионером всех услуг, которые предлагает «альтерсхайм». Это 36 тысяч франков, то есть – 3 тысячи в месяц. На вполне резонный вопрос, а что если у швейцарского пенсионера не найдётся таких денег для «альтерсхайма», я отвечу: «В альтерсхаймы попадают только швейцарские пенсионеры, имеющие немалые персональные, как минимум, шестизначные счета в банках… а других пенсионеров в Швейцарии попросту нет. Ну точно так же нет, как нет в Антарктике белых медведей. Потому что их там просто нет по природе»...
Ну и вот. За каждым таким престарелым пенсионером закрепляется молодой волонтёр, который с удовольствием и покорностью заботится и ухаживает. Он с пенсионером гуляет, ходит в магазины, бутики. Посещает с ним парикмахерские и кафе, может сходить с ним в кинотеатр или в обыкновенный ресторан. Даже, если вдруг старичку-боровичку приспичит, то они могут заглянуть или в казино, или на какой-нибудь концерт или иное увеселительное заведение. То есть швейцарские пожилые люди не выпадают из общей социальной публичной жизни государства, а продолжают вести неплохую приемлемую и соответствующую их возрасту и состоянию (я имею в виду общую физиологические кондицию) активную жизнь. Но вот волонтёры заботятся о своих подопечных не вечно. Как правило это длится два-три года. И их сменяют новые новобранцы-добровольцы. По итогам заботы о пенсионере волонтёру выдаётся специальный сертификат – отзыв альтерсхайма и самого пенсионера о работе добровольца. И без такого отзыва ленивому и нерадивому волонтеру будет довольно-таки сложно достичь в будущем каких-либо успехов на тернистом пути госслужащего или стать управленцем какой-нибудь фирмы или предприятия. Не говоря уже о высоких государственных должностях или стать общественным деятелем. Но если волонтёр очень старался, хорошо ухаживал и искренне заботился о своём подопечном, и даже понравился пенсионеру, то тот даже может рассчитывать не только на единовременное денежное вознаграждение с благоприятным отзывом-сертификатом от пенсионера, но даже на упоминание в завещании с вытекающими оттуда определённым денежным потоком.
Корысть? Не берусь судить. Прагматичный расчёт? Скорее – да. Но если в Швейцарии заботу, милосердие и внимание можно купить, как и всё остальное (включая и здоровье), то почему бы и нет. Но вот нигде и никак нельзя откупиться от одной беды ни за какие деньги...
Так вот, в одно и то же время, в один и тот же альтерхайм для одной и той же женщины-пенсионерки я привозил то посылочки, то коробочки, то пакетики с пакетулечками с заказанными по интернету всякими мелочами.
Но вот в один обыкновенный день, я вновь приехал к этой женщине и вошёл в вестибюль "альтерсхайма", где висели несколько почтовых ящиков. На одном из них, где была написано её имя и фамилия, я вдруг прочитал грустное объявление:
«Уважаемые почтальоны и доставщики товаров! Просим Вас более не оставлять в этом почтовом ящике пакетов и писем. Фрау Штэмпфли вчера умерла». А внизу немым укором виднелась стилизованная надпись по латыни «Memento Mori».
Как-то необычно и странно было всё это читать и затем осознавать. И вроде бы – ну, что тут такого? Естественное течение жизни. И с чего это я вдруг стал переживать за эту почтенную женщину, которую в реальной жизни даже ни разу не видел, а только привозил ей посылки и пакеты. Хотя, вероятно, тем самым я невольно доставлял ей некую радость и ощущение, что она не одинока?..
Но через пару дней судьба меня опять «прислала» к этому альтерсхайму, но не только снова к «моей» фрау Штэмпфли почившей в бозе, но и к другому обитателю этого дома. Я привёз очередные заказы в этот дом, где перед входом неопрятной обшарпанной металлической глыбой синел небольшой строительный контейнер, до верху наполненный разбитой винтажной мебелью. Среди этого деревянного ретро-хлама мне в глаза вдруг бросилось множество пакетов, раздавленных коробочек, сплющенных коробулечек и помятых пакетиков с наклейками нашей почтовой фирмы. Все эти почтовые интернет-заказы не были вскрыты. Приглядевшись, на этих наклейках я прочитал «Andrea Stämpfli» (Андреа Штэмпфли). В контейнере валялись уже никому ненужные личные вещи и старая мебель моей незнакомой знакомой фрау. Она действительно делала заказы, чтобы не чувствовать себя совсем уж одинокой, несмотря на всю заботу и внимание со стороны персонала альтерсхайма и социальных волонтеров. Поверх разломанной обшарпанной двери шкафа из чистого дерева валялось то самое объявление: «Уважаемые почтальоны и доставщики товаров! Просим Вас более не оставлять в этом почтовом ящике пакетов и писем. Фрау Штэмпфли вчера умерла», где уже нелепым немым укором виднелась стилизованная надпись по латыни «Memento Mori».
Я прошел мимо контейнера и очутился внутри вестибюля альтерсхайма, где на одной из стен возвышалась батарея почтовых ящиков с фамилиями проживающих в нём пенсионеров. Нашел фамилию клиента и положил в ящик небольшую картонную коробочку. И тут мой взгляд невольно упал на тот самый почтовый ящик, находящийся в нижнем левом углу батареи, на котором всего пару дней была фамилия той самой умершей одинокой фрау. Теперь его украшала другая фамилия...
И только на небольшом столике, грустившем в центре просторного светлого вестибюля, стояла простенькая вазочка прозрачного стекла с простенькими цветочками из местного скромного сада, да большая и толстая поминальная свеча с неугасимым пятнышком оранжевого пламени. Рядом с этой траурной композицией стояла небольшая чёрно-белая фотография, слегка пожелтевшая от времени, на которой запечатлена красивая белокурая женщина с кроткой улыбкой, сидящая в пол-оборота к фотографу. Внизу в траурной черной рамке смущённо грустила надпись:
«Andrea Stämpfli. 1924 -2021».
Ниже в компании двух ангелочков опять настойчиво чернела надпись «Memento Mori».
Мдааа. Если, пускай и синтетическую любовь, внимание и даже ласку всё-таки можно купить за деньги, то от настоящего полного одиночества не откупиться никогда…
© Алексей Сафронкин 2021
P.S. Выражаю особую благодарность и признательность Владимиру Николаевичу Поспелову, оказавшему большую помощь и за консультацию по теме этой публикации.
© Алексей Сафронкин 2021
Другие рассказы и истории из книги «ФАТА-МОРГАНА» Вы найдёте здесь.
Если Вам понравилась история, то не забывайте ставить лайки и делиться ссылкой с друзьями. Подписывайтесь на мой канал, чтобы узнать ещё много интересного.
Описание всех книг канала находится здесь.
Текст в публикации является интеллектуальной собственностью автора (ст.1229 ГК РФ). Любое копирование, перепечатка или размещение в различных соцсетях этого текста разрешены только с личного согласия автора.