оглавление канала
Утром я поехала в деревню на мотоцикле. Канистры стояли в люльке, прикрытые брезентом, а в кармане, в маленьком пакете лежал кусочек окровавленной одежды, вытащенный мной из пасти Айры.
Приехав в деревню, я сразу направилась к зданию сельского совета. Там, с самого торца, притулилась маленькая комната, служившая кабинетом нашего участкового. Судя по отсутствию замка на двери, Василий Павлович был на посту.
Заглушив двигатель, я достала канистры и, без стука, открыла дверь. Палыч сидел за столом и заполнял какие-то бумажки. Не говоря ни слова, я прошагала к столу и с громким стуком водрузила канистры прямо на стол, перед удивленной физиономией участкового.
- Вот, полюбуйся!!! – Забыв поздороваться, и, даже не пытаясь скрыть раздражения, произнесла я.
Он несколько мгновений похлопал в изумлении на меня глазами. Лицо его стало наливаться краской, а усы топорщится в разные стороны, как старая сапожная щетка. Потом, привстав из-за стола, грозно оглядел сначала канистры, а потом и меня. Набрал в грудь воздуха и командирским голосом рявкнул:
- Это что еще такое?! Ты что себе позволяешь?! Это кабинет участкового, представителя власти, так сказать!!! Что это еще за представление?!
Подождав, пока он выскажется, я в долгу не осталась.
- А ты на меня не ори!! Тебя власть здесь для чего поставила?! Чтобы покой граждан охранять!! А, на вверенной тебе территории черте чего творится!! Вон! – Я ткнула пальцем в стоящие канистры. – Меня чуть ночью не спалили! Дверь подперли и сараюшку хотели поджечь.
Гнев его прошел так же быстро, как и нахлынул. Он в изумлении хлопал на меня глазами. Усы как-то сразу опали и повисли. Мне стало его жалко. И чего ору на человека. Он то, в чем виноват? Достав из кармана мешочек с куском ткани, положила на стол перед Палычем.
- И, еще, вот тебе улика. Моя Айра цапнула одного из поджигателей, судя по тому, что это кусок рубахи, цапнула за руку.
Выдав эту информацию, я уселась на стул и уставилась на участкового в ожидании реакции.
Он еще с минуту оглядывал выставленные образцы чужого коварства, потом перевел изумленный взгляд на меня. То ли от удивления, то ли от возмущения, некоторое время он не мог произнести ни одного внятного слова. Только шлепал губами и топорщил усы. Потом выдохнул, плюхнулся обратно на стул, достал из кармана платок, вытер им лоб и выдал протяжное «Ё-моё … !» Я терпеливо сидела и ждала, когда он все осознает и немного успокоится. Наконец, он смог выдать членораздельно первую фразу:
- Ты это все серьезно?!
Я разозлилась.
- А, что, похоже, что я шучу?!
И тут он задал вопрос, от которого я совсем обалдела.
- И что ты собираешься делать?
Я аж задохнулась от возмущения.
- Я собираюсь делать? А, что, меня уже в участковые произвели? Это я должна тебя спросить! Что ТЫ собираешься делать?!
Он опять похлопал на меня глазами и впал в задумчивость. Я ждала еще минут десять. И только уже собралась открыть рот, чтобы задать очередной наводящий вопрос, как он, наконец заговорил. Причем, к моему удивлению, достаточно внятно.
- Ну, положим, принадлежность канистр мы не определим. У половины деревни такие канистры. – При слове «мы», я возмущенно хмыкнула. А он, меж тем продолжил. – Кусок ткани, конечно, улика, только, что с ней делать? Ходить по дворам и проверять гардероб односельчан? Так я думаю, если они не дураки, то должны были от этой рубахи избавится.
Я прервала его вопросом.
- А, если дураки?
Он озадаченно уставился на меня, но ничего не ответив, продолжил.
- Вот, укус твоей волчицы на руке скрыть будет труднее. Фельдшер у нас только один, и если они обратятся, то мы их легко вычислим. – И Палыч торжествующе уставился на меня, чтобы я оценила его прозорливость.
Я только усмехнулась.
- Хочешь, облегчу тебе задачу. Я почти наверняка знаю, кто это был. Конечно, сто процентов не дам, но на девяносто девять я легко подпишусь.
У него сделалось лицо, как у обиженного ребенка.
- Так, говори! Чего ты мне голову то морочишь?!
Не испытывая больше его терпения, я коротко поведала о событиях вчерашнего дня. Он внимательно выслушал и задумался.
- Все это, конечно, хорошо … - Потом, испуганно глянул на меня и поправился. – Я хотел сказать, что все понятно, но к делу ты этого не пришьешь. Это только твои догадки. Ты же не видела лиц поджигателей? – Я отрицательно замотала головой. – Ну, вот. – Он наставительно поднял указательный палец вверх. – А твои слова, это только слова.
Я опять начала злиться.
- Мои слова, это не просто слова! Это – свидетельские показания! Это, во-первых. А, во-вторых, ты можешь смело идти к ним, и я даю гарантию, что один из них сейчас мается с забинтованной рукой. Какие еще доказательства тебе требуются?! Если тебе этого недостаточно, отдай канистры в район, пускай там снимут с них отпечатки пальцев. Они, наверняка, были без перчаток. А сейчас, я хочу получить листок бумаги и авторучку. Буду писать тебе заявление! – рявкнула я напоследок.