Мой первый класс. 1954 год.
Вот и осень пришла. А с ней и необходимость идти в школу. Как правило, за длинные каникулы школьники соскучились по школе, по друзьям-одноклассникам, возможно и по некоторым учителям, поэтому 1-го сентября бегут в школу, а не идут. Но такое продлевается недолго, начинаются будни и появляется нетерпеливое ожидание выходных и каникул.
А Первое сентября, всё же, праздник. И касается он всех, и учеников, и их родителей, и учителей. А для тех, кто идёт в школу впервые, это двойной праздник.
Но есть и те, кого этот праздник, как бы, и не касается, у них нет учеников, а тем более, первоклассников в семье и осталось им только вспоминать свои школьные годы. Ведь они были у всех.
Я отношусь к тем, у кого остались лишь воспоминания. Внуки мои школу уже давно закончили, а правнуками я ещё не обзавелась. Вот и вспоминаю.
То был далёкий 1954 год. Утро 1-го сентября. Бабуся достаёт новенькую, сшитую мамой, школьную форму, ещё раз проглаживает её большим чугунным утюгом, подогретым на печке и помогает мне застегнуть все пуговицы. Я беру свой новенький настоящий портфель и иду. Там на улице меня уже ждут подруги-ровесницы Зинка и Танька. Они тоже нарядные и, как будто, незнакомые в этой новенькой форме. Но у Таньки уже наполовину оторвался белый воротничок и фартук помят. И когда она только успела? Аккуратностью и опрятностью Танька не отличалась и до школы и в школе.
Школа не больше 500 метров от нашего переулка и мы бежим туда. Без цветов. Никто нас не провожал. И никакой торжественной линейки не было.
Прибежали. Нас встретили учителя. Их в нашей школе только двое: Николай Андреевич и Зинаида Михайловна. В нашей большой деревне, которая так и называлась Большая Крепкая, было три школы. Десятилетка находилась в центре, нам идти туда километра четыре, и в пятый класс мы пойдём туда. А пока идём в маленькую начальную школу, которая рядом. Учеников мало. В каждом классе максимум пять человек и учителя ведут уроки одновременно в двух классах. У Николая Андреевича – первый и третий, а у Зинаиды Михайловны – второй и четвёртый. Интересно? А на самом деле мне было очень интересно в первом и во втором классах, а в третьем и четвёртом – скучно. Можно было слушать, например, во втором классе то, что объясняют четвёртому классу и это было намного интересней того, что объясняли нам.
Наша школа находилась в старинном небольшом доме с крылечком и состояла из двух классных комнат и так называемой канцелярии, маленькой комнатки без окна, отгороженной стеной от коридора. В канцелярии хранилась библиотека школы и патефон с несколькими пластинками. Всем этим хозяйством заведовала Зинаида Михайловна. Раз в неделю она меняла нам книги и раз в неделю включала патефон и мы слушали «Удивительный вопрос, почему я водовоз?...» Не знаю, зачем нужна была библиотека в школе, когда рядом находился клуб и там была большая библиотека. Все ученики нашей школы и я тоже брали книги в библиотеке клуба.
Третья школа в нашей деревне была ещё меньше нашей и там был один только учитель, который вёл уроки одновременно для всех четырёх классов. Не знаю, как звали этого учителя, а фамилию его запомнила, так как со мной в пятом классе училась его дочь Люда Самус и мы с ней дружили.
Никто из нас, пришедших в первый класс буквы не знал, тем более, читать не умел и считать тоже. Учитель занимался с нами с нуля. Нам было интересно всё узнавать, мы с гордостью рассказывали всё, что узнали в школе, своим родителям и бабушкам. Дедушек ни у кого из моих подруг не было. Это было послевоенное время.
В первом классе обнаружилось, что я не выговариваю букву «ш» и учитель Николай Андреевич начал со мной заниматься. Не помню, занимались ли со мной дома до школы правильным произношением этой сложной для меня буквы, но как пошла в школу, мама со мной занималась каждый вечер прийдя со своей трудной колхозной работы. Что касается учителя, то единственно, что он делал это грубо приказывал: «Говори «ш»! Но я упорно повторяла «Ссссс»
- Как гуси шипят? – спрашивал он.
- Ссссс, - отвечала я
- Говори «шалаш»!
- Салас…
А однажды его терпение закончилось и требуя говорить «ш», он сильно ударил указкой по моей парте прямо перед моим носом. Чернильница-неваляшка перевернулась и показала, что никакая она не неваляшка. Пролившиеся чернила испачкали не только тетрадь, но и мой белый фартук. В начальной школе мы все ходили в белых фартуках, а чёрных у нас почему-то не было. Я боялась этого учителя.
Не могу вспомнить точно, сколько мне понадобилось времени, чтобы научиться говорить эту букву, но в конце концов я её начала произносить правильно. Думаю, благодаря маме, которая со мной занималась. Зато учитель встретив моих родителей, с гордостью сказал: «Ну я же научил вашу Аллу говорить «ш»!» Мама говорила ему спасибо и вспоминала длинные вечера, проведённые со мной и с этой буквой.
Я не любила учителя и думаю, что не только я, но очень любила учительницу. Зинаида Михайловна была для меня не только учителем, но и образцом женщины. Как же она отличалась от наших деревенских женщин! И сейчас, рассматривая старые школьные фотографии, вижу, что вид у неё был интеллигентки. Красивые платья, красивая причёска делали её красавицей. Наши мамы тоже любовались ею, но одеваться так и делать такие причёски не могли себе позволить по одной простой причине: так не принято в деревне. То, что позволено учительнице, не позволено всем остальным. Все остальные носили платья с юбкой «татьянкой», ходили в чувяках и покрывали голову белой косынкой из батиста. Так ходила и моя мама до тех пор, пока мы не переехали в другое место. А ведь была она молода, когда я училась в начальной школе, ей не было и тридцати.
Учитель и учительница были мужем и женой. В деревне говорили, что Николай Андреевич привёз прекрасную Зинаиду Михайловну из Алтайского края, где служил в армии. Был он значительно младше её и из-за этого, а также из-за того, что у неё было двое детей подросткового возраста, Зинаида Михайловна не была принята семьёй своего мужа. Говорили, что у неё были деньги и они сразу купили хороший дом на берегу речки.
Я помню этот дом, так как каждое утро мы по традиции ходили встречать учителей к их дому. Были счастливы, если перепадало нести тетради или ещё что-либо из учебных пособий. Но получали такое лишь наиболее шустрые, которые оказывались самыми первыми возле учителей, растолкав всех.
Если хотите узнать о школе 50-х годов, заходите на продолжение