ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ. ОЧКИ НА ВЫХОД
-Итак, Альберт принесет некое устройство, которое позволит тебе видеть. Он предупредил меня, что оно будет действовать следующим образом: ты надеваешь на голову что-то вроде жесткого шлема, в глазницы которого вставлены специальные линзы. Это не значит, что ты сможешь разгуливать в нем, где хочешь и сколько угодно времени. Действие аппарата довольно ограничено, угол зрения, во всяком случае, и смотреть ты сможешь только вперед - голова будет фиксирована.
- Ерунда! – отмахнулась я. – Главное, я смогу видеть! Как же это здорово, Хельга: я смогу увидеть тебя, Фреки, ваш дом…
- Подожди, не спеши, – остудила мой восторг Хельга, – не все так просто. Думаю, не стоит тратить драгоценное время на разглядывание заурядных вещей. У меня есть куда более интересное предложение – ты отправишься в театр!
- В театр? – Это была совсем неожиданно. – В настоящий театр?
- Да, в театр, – подтвердила Хельга. – Это необычный театр, он находится в одной замечательной деревушке.
Деревушка. Сказанное заставило меня вспомнить деревню, в которую меня иногда с собой брала мам. Там находился один из ее объектов - небольшое, но процветающее фермерское хозяйство. Мам покупала в нем молоко, сметану, соленую капусту и еще разной еды для дома и присматривалась, не сделать ли его собственностью своей фирмы. Само-то фермерское хозяйство было еще ничего, а вот деревня…
- Деревушка и театр? - удивленно произнесла я два слова на разный лад. - Это же как... свинья и балерина!
Хельга засмеялась:
- Значит, в России ничего на изменилось со времен детства моей бабушки?
И поведала нечто для меня новое:
- Деревушка эта сказочно красива и богата. Люди живут настолько благополучно, что
могут все свободное время посвящать своим увлечениям. Они давно уже организовали свой собственный деревенский театр, и актеры в нем – обычные жители.
- Да какая мне разница! – успокоила я Хельгу. – Я готова смотреть на что угодно.
- Это будет как раз не что угодно, а в тему, - немного обиделась за свою идею Хельга. - Сегодня у них играют "Зигфрида". Ты говорила, что слышала про него.
- Помню. – Ко мне вернулось чувство предвкушения праздника. – Зигфрид так Зигфрид. Ну и что с того, что на немецком!
Я вскочила – Фреки бухнулся на пол.
- Мне удалось подготовить синхронный перевод, – продолжала умножать мое счастье Хельга, - чтобы тебе все было понятно.
- Хельга, где ты? – совсем разошлась я. – Дай я тебя поцелую!
Надо сказать, такое проявление теплых чувств совсем не в моем духе, но бывают моменты…
Хельга подошла и взяла меня за руку. Я умудрилась обнять ее за шею и попасть губами в прохладную щеку. Странно, но мой дикий порыв остался без стихов.
- Да, Лизонька, я понимаю твою радость, - растроганно сказала Хельга, продолжая держать меня за руку, - и счастлива, что смогла тебя порадовать. А сейчас я кое-что расскажу тебе об этом спектакле.
Хельга снова усадила меня в плетеное кресло и водрузила на колени Фреки. Он уютно пыхтел, сворачиваясь в компактный клубок.
- Надо сказать, у этой грустной истории тоже имеется несколько интерпретаций. Самая известная, конечно, опера Вагнера. Кроме нее есть несколько фильмов, множество спектаклей и даже мультфильм. То, что ты увидишь сегодня – реализация концептуального подхода молодого талантливого режиссера. В создании этого проекта я тоже принимала участие. О! Я, как всегда, увлеклась. Слишком сложно объясняю? – спохватилась под конец Хельга.
Интерпретация, реализация, концептуальный… Я, конечно, отчасти понимала смысл этих слов, но не совсем и медленно. Наверное, именно это сейчас и было написано на моем лице.
- Гм, - подбирала слова Хельга, - в общем, молодой режиссер поставил спектакль на тему известной легенды в том виде, в каком ее представляет себе именно он. Вернее, мы.
- Ты имеешь в виду бергинок? – догадалась я.
- Отчасти, - уклончиво ответила Хельга. – Думаю, тебе будет интересно.
- Конечно! – Я по-прежнему готова была смотреть что-угодно. Даже шахматный турнир. – А ты? Ты будешь со мной?
- К сожалению, я не смогу сидеть с тобой в зрительном зале - мне необходимо отправиться в деревню пораньше и поучаствовать в подготовке к проведению спектакля, - объявила Хельга.
Это было неожиданно.
- Ты оставишь меня совсем одну? – испугалась я.
- Разве я могла бы так поступить с тобой? – упрекнула меня Хельга. – В театр ты отправишься с одним моим знакомым, его зовут Генрих.
Я растерялась и глупо спросила:
- Это парень?
Будто не понятно, что девушки с таким именем быть не может.
- Да, мой друг. Он немного говорит по-русски. Не так хорошо как я, извини за нескромность, но ты его поймешь.
- Я буду стесняться, - честно призналась я, сомневаясь, понравится ли мне вообще находиться в обществе незнакомца. Но отказаться из-за таких пустяков от возможности видеть я не смогла бы.
- Для этого совершенно нет никаких причин, - успокаивала меня Хельга. - Генрих - парень скромный, ответственный, и я ему полностью доверяю. Единственный его недостаток – чрезмерная увлеченность... В общем, у него есть пунктик, как говорила моя бабушка.
- У него загон какой или шиза? - Я поняла, что имеет в виду Хельга, но решила уточнить.
- О, не пугайся! Это вполне безобидный интерес к одной исторической персоне. Предупреждаю, что он может часами разговаривать о ней, излагать свои идеи, теории.
Я вообразила себе чудика вроде моего одноклассника Осипова, который разговаривал сам с собой в школьном коридоре на переменах и слыл математическим гением.
- Надеюсь, это не очень тебя утомит. На спектакле он будет сидеть тихо - это я тебе обещаю, но по дороге придется немного потерпеть. Вы отправитесь с ним в деревню около четырех часов дня, а после спектакля, если успею, я к вам присоединюсь, и мы вернемся домой вместе.
- На чем? – насторожилась я. – После аварии даже мысль о поездке на автомобиле вызывала во мне панику.
- Я все понимаю и не стану подвергать тебя лишний раз испытанию: поедете на автобусе до станции, а там - на поезде. Это очень быстро и безопасно. До театра пройдете пешком не более десяти минут. Тебя устраивает?
- Устраивает, спасибо. – Я успокоилась насчет машины, но начала волноваться перед встречей с незнакомцем и волшебными очками. Фреки словно почувствовал мое беспокойство и завозился. Я крепко прижала к себе маленькое тельце и сказала Хельге:
- Вы с мамой все так здорово продумали. Я про себя… ну, для такой, как я, - все удобно устроили в комнате, и в ванной, и вообще… Спасибо вам большое!
- Рада, что тебе у нас хорошо, - ответила Хельга. – Я должна соблюдать традиции ордена: заботиться о тех, кто терпит трудности, помогать, советовать, смягчать удары судьбы.
Бергинки во все времена стремились принести мир и успокоение в человеческие души.
- Они, наверное, заскучали, когда некого стало защищать: язычники с христианами не сражаются, от инквизиции спасать некого, войн нет. – Я поддержала беседу, чувствуя, что делаю это неловко.
- Скучать некогда. Доброта - это постоянная работа. Кроме того, борьба продолжается.
Хельга многозначительно замолчала.
- Между кем и кем? – Я поняла, что ей есть, что рассказать на эту тему.
- Скорее не между, а за … - Хельга замялась, чем еще больше подогрела мое любопытство.
– Что-то связанное с нибелунгами? - пыталась я угадать.
- Нибелунги по-прежнему стараются не привлекать к себе внимания, и о том, что они нибелунги, знают только бергинки. С валькириями дело обстоит сложнее, – вздохнула Хельга.
- Ты шутишь? – удивилась я. – Здесь еще и валькирии есть?
- Вовсе не шучу. Валькирию, ослушавшуюся его, Вотан делал обычной земной женщиной, а, значит...
Кажется, Хельга ждала, когда я додумаюсь, каким должен быть конец фразы.
- Значит, у них могли быть дети, внуки и так далее, ты имеешь в виду? - высказала я смелое предположение.
В ответ - тишина. Развивая свою мысль, я спросила:
- А они знают, что они валькирии?
- Хороший вопрос! – Хельга засмеялась. - Об этом не принято распространяться, но сильные, прошедшие через века, гены воительниц проявляются рано или поздно.
- А расскажи мне о валькириях, - попросила я.
- Ты сегодня все узнаешь из спектакля. Я говорила, что специально составила для тебя перевод с комментариями. - В словах Хельги отказа не слышалось.
- Впрочем, кое-что тебе, наверное, стоит узнать, чтобы лучше понять, что происходит в спектакле,
- Ну, пожалуйста! У тебя же есть еще немножечко времени, правда?