(Город Серафимович, Волгоградская область)
Усть-Медведицкая станица в последние двадцать лет так обстроилась и улучшилась в наружном своём виде, что просто неузнаваема. В 1875 году она почти вся состояла из простых казачьих крытых чаканом и камышом изб и лачужек, стоявших большей частью беспорядочно, не везде прямыми улицами; в ней была только одна церковь, да и та без колокольни; каменных домов в станице было только пять: три частных и два войсковых – классическая гимназия и тюрьма. Теперь же станица выглядит небольшим, но стройным и чистым городком, поселённым, хотя на неровной, но на открытой и красивой местности: улицы прямы и достаточно широки, дома красивой городской архитектуры, крыты железом и между ними, по отчётам станичного правления, каменных считается уже не 5, а 119. Церквей в станице пять: две приходских и три при казённых учреждениях. Да и всё здесь совершенно по городскому: каменных мостовых нет, но в них нет и надобности, так как станица расположена на высоких местах и взгорьях, состоящих целиком из белого хряща и камня; есть небольшой общественный садик с ротондой и музыкой, расположенный в местности в высшей степени поэтической. В безлунные ночи станица освещается керосиновыми фонарями. Есть и водопровод, вода поднимается из Дона паровыми водоподъёмными машинами.
Но замечательно, что в течение 25 лет Усть-Медведицкая хотя и обустроилась прекрасно, но по величине осталась такой же, какой была в 1873 году: в поселении самой станицы, без хуторов, находилось 500 дворов, а теперь их 502, за 25 лет прибавилось только 2 двора. При этом в числе дворов находится 393 двора коренных жителей – казаков и 109 дворов иногородних, платящих посаженную в станичный доход плату.
Подробное расследование показывает, что перестройкой своей в эти годы Усть-Медведицкая обязана главным образом купцам, помещикам и чиновникам, получившим в потомственную собственность участки земли. Разживался торговлей промышленник-иногородец или промышляющий казак и они, подыскивая себе подходящее местечко, покупали его у какого-либо аборигена и строили дома и надворные постройки по своим надобностям, вкусу и капиталу. Когда помещику или владельцу участка, чиновнику, приходило время учить детей, они продавали или закладывали свою землю, покупали какой-нибудь соломенный, чаканный или камышовый двор, обстраивали его по своему и переезжали сюда на постоянное жительство с семьями, чтобы учить и пристраивать детей, так как в Усть-Медведицкой до 80 годов были классическая мужская и женская гимназии, заменённые теперь реальным училищем, военно-ремесленной школой, женским 4-классным и 3-классным окружным мужским училищами. Последней категории дома теперь большей частью потеряли своих прежних владельцев и ходят по рукам.
В последнее двадцатипятилетие и все другие станицы, как в Усть-Медведицком округе, так и вообще в верховьях донской области, замечательно улучшились в отношении построек. Почти в каждой из них можно встретить несколько десятков капитальных домов, с железными и тесовыми крышами, тогда как 25 лет назад здесь вовсе не было выдающихся построек, дома были подряд старинной архитектуры и с крышами из соломы, камыша, чакана, куги и другого растительного материла. Этого, однако, никак нельзя считать признаком всеобщего улучшения жизни. Напротив, явление это показывает только, что из общей массы населения выделяются в иной станице десятки, а в другой и сотни отдельных личностей, взявших так или иначе в хозяйстве или торговых делах материальное засилье и умеющих пользоваться нуждой и безвыходным положением окружающей их бедноты. Дело во всех решительно станицах обстоит так, что народная масса год от году всё более и более беднеет и закабаливается, между тем как единичные личности наживаются, богатеют и расширяют свои операции. Во всякой глухой станице или хуторе видный дом и двор обыкновенно принадлежат торговцу-иногородцу, духовному лицу или казаку-домовладельцу, но такому, который поставил себя так, что десяток или два бедняков-соседей убирают ему в поле хлеб за четыре рубля, данных вперёд, тогда как у других то же самое делается за 20 рублей.
Многие, рассуждающие об экономическом положении казачьего населения донской области, доказывают, что казаки в последнее время не только не беднеют, но даже богатеют и улучшают свой материальный быт, чему доказательством будто бы служит то, что они год от года всё в большем и большем числе заводят самовары и пьют чай, покупают земледельческие орудия, перестают прясть и ткать, а покупают для своих нарядов фабричные ткани. Но такой взгляд ошибочен: большинство казачьего населения делает всё это от нужды и обеднения, а не от избытков. Казак не имеет в доме ни сала, ни молока и даже иногда пшена для каши, а потому покупает на какие-нибудь 40-50 копеек самовар-чайник и греет в нём воду, чтобы не употреблять постоянно один сухой хлеб.
Железные плуги масса хозяев покупает потому, что для пахания деревянным плугом надо 3-4 пары волов, а у них есть только по паре лошадей, быку или корове, или по паре волов и лошади, железный же плуг может таскать и одна пара волов с лошадью. Что же касается до фабричных тканей для платья, то они покупаются населением потому, что оказываются далеко дешевле самотканых, да притом домотканины стало и не из чего производить: конопля во многих местах вовсе перестала родиться по обеспложенности земли, а овец очень многие хозяева перевели по недостатку для прокорма их сена.
Усть-Медведица – окружная станица. В ней имеют своё пребывание учреждения, тратящие на своё содержание весьма значительные суммы. Здесь, между прочим, находятся: окружное управление со штабами пяти льготных казачьих полков, окружной суд, реальное училище, военно-ремесленная школа, окружное училище, женское 4-классное училище, акцизное управление (3 отдел). В хорошие годы тут бывает громадная ссыпка хлеба, устраивается пароходная пристань и ежедневный рынок для сбыта сельскохозяйственной продукции. Станицей получаются, затем, солидные доходы в виде посаженной платы за усадьбы с иногородних, от отдачи в откуп торговых помещений, от рынка и многого другого, - одним словом, это большой корабль и большого плавания, но всё-таки общественные суммы её и вообще организация в весьма жалком состоянии. Кто виноват в этом – судить не берусь, но станица бедствует и терпит нужду так же почти, как и все другие станицы этого округа. К началу, например, 1898 года общественные суммы были в таком положении: налицо в станичном сундуке было 738 рублей 25 копеек (это в то время, когда на справку казаков к выходу в первоочередные полки нужно было безотлагательно употребить до 3 000 рублей), в кредитных учреждениях 3 500 рублей и в долгах за беднейшими гражданами за справку к службе – 9 036 рублей. Между тем, земский платёж (который в такой станице, как Усть-Медведицкая, следовало бы просто вносить в комитет из общественных сумм, а никак не собирать с пая) был в таком состоянии: в начале 1898 года за станицей числилось недоимки 10 538 рублей, оклада на 1898 год 4 079 рублей, а всего следовало уплатить 14 618 рублей 66 копеек. Но к 12 сентября станица не была в состоянии уплатить из этих денег даже и одной копейки. Другие платежи её в подобном же состоянии.
В Усть-Медведице, как и во всех других станицах нашей области, с граждан, между другими взысканиями, существует денежное взыскание в 620 рублей 30 копеек за шашки и винтовки, взятые служилыми казаками станицы ещё в очень отдалённое время. Взыскание это характерно для казачьего быта, и о нём не мешает сказать несколько слов.
В 60 годах установлена была для донского войска новая форма шашек, которые и были заготовлены войсковым начальством на войсковые суммы, стоимостью каждая в 5 рублей 20 копеек. Выходящие в полки казаки должны были покупать такие шашки, а так как не у всех были на это средства, то бедным давалась шашка в кредит. Далее, в 70 годах, в начале турецкой войны, 1 и 2 очередь казаков выступила в поход и у них было всё казачье вооружение, в том числе и винтовки, купленные ими на свой счёт у войска перед самым выходом с Дона. Но при переходе границы начальство сочло нужным вооружить казачьи полки винтовками более усовершенствованной формы, нежели какие были у них. Им было приказано сдать старые винтовки и получить новые с уплатой войску по 14 рублей. Некоторые казаки уплатили, другие же взяли винтовки в долг.
Прошли годы, война кончилась, многие из казаков, бравших в долг шашки и винтовки, легли в Турции на поле брани и легкомысленно там же бросили своё оружие, а другие из должников, уже по возвращении на Дон, скончались от ран и прочих болезней, некоторые же просто от старости, и только весьма немногие остаются и теперь в живых. Тем не менее, войско энергично требует с них долги. Кого нет в живых, того долг взыскивается с вдов, сирот и других наследников, у которых описывается имение и продаётся с аукциона. Порядок взысканий при этом сложился так, что с некоторых должников деньги взысканы уже по два, а то и три раза, а между тем долги за ними стоят по-прежнему полностью.
Дело в том, что в первые годы по образовании задолженностей взыскание их предписано было производить станичным правлениям, с тем, чтобы эти последние, истребовав деньги, вносили их в казначейство, а областному правлению доносили бы, сколько взыскано денег, с кого именно, в какое казначейство и под квитанцию за каким номером они внесены на депозиты войска. Всё это так и делалось, а больше ничего: не велось ни книг по этому делу, ни каких-либо счетов. Многие задолжавшие уплачивали деньги и получали расписки от станичного атамана или его помощника (иногда и не догадывались её получить), но проходило 5, 6, 10 лет, - расписки терялись, а с них вдруг начинали новое требование тех же самых денег. И они уплачивали вновь, но опять, через десяток лет – та же история. И так будет продолжаться с некоторыми вариациями, должно быть, до второго пришествия. Станичные правления взыскивали эти долги что то уже около 15 лет, но так как взыскания шли поразительно туго, то областное правление препроводило списки должников к заседателям с предписанием взыскать деньги немедленно. Заседатели работали над этим делом более 10 лет, соблюдая тот же порядок, так что, по уверению граждан станицы, задолжания эти, в общем, все уже погашены и в войсковую сумму поступило денег даже больше, нежели на сколько выдано шашек и винтовок. Наконец, около трёх лет тому назад областное правление оставило заседателей в покое и возложило производство долговых взысканий вновь на станичные правления.
Юртовая земля в Усть-Медведице делится между 4 966 паевыми гражданами и приходится на пай земли 15 десятин, 1 920 квадратных саженей. В хуторах паевые получают эту землю так что им даётся пахотной земли по 7 десятин.
В 1873 году станица имела 2 117 дворов и жителей 6 239 душ мужского и 7 053 женского пола, а животных: лошадей – 4 149 голов, рогатого скота – 25 196 и овец 35 025. А через 25 лет, в прошлом 1898 году, она имела уже: 2 569 дворов, жителей, коренных и иногородних 7 708 душ мужского и 7 914 женского пола и животных: 3 746 лошадей, 16 883 голов рогатого скота, 13 427 овец и коз, 1 500 свиней и 8 верблюдов. Из сопоставления этих цифр видно, что население станицы в последнее 25-летие, хотя и незначительно, по сравнению с другими станицами, но увеличилось; имущественное же благосостояние населения в большей степени понизилось.
Землёй станица наделена 3 августа 1851 года и дано ей в надел 127 686 десятин 1 940 квадратных саженей. Юрт нарезан крайне неудобно: он имеет в длину 100 вёрст, а в ширину около 10 вёрст, почему землю для обработки населению приходится получать во многих поселениях только незначительную часть вблизи поселений, остальную же черезполосно, вдали и в разных местах. В юрте огромное количество солонцеватых и глинистых мест.
На службу в полки станица ежегодно снаряжает от 78 до 90 казаков.
Иван Тимощенков
газета «Приазовский край» № 22 от 24 января 1899 года.
Навигатор ← По округам донской области