Клонился к вечеру бесконечный полярный день. Не заходящее за горизонт в июле солнце было уже достаточно низко, чтобы добавить густого медово-медного оттенка в свои лучи.
Город утопал в дымке. Отчасти это был лёгкий влажный туман, спустившийся откуда-то с гор, а отчасти — дым с Надеждинского завода, расположенного в 10 километрах отсюда. Местные относились к дыму по-философски, а нас, приезжих, он вынуждал иногда кашлять и чихать (если ветер дул в нашу сторону).
Впрочем, сейчас дым был достаточно слабый, и мы его не замечали.
Оставив машину у расположенного неподалёку цементного завода, мы брели по шлакоотвалу и любовались урбанистическими пейзажами.
Наш путь лежал к никелевому заводу.
Этот завод когда-то был гордостью и основой Норильска как промышленного центра.
История завода началась в 1935 году, когда было подписано постановление о начале строительства медно-никелевого комбината. Авральными темпами, с привлечением рабочей силы в виде заключённых ГУЛАГА, круглый год, даже в лютые морозы, шло строительство.
Сначала был построен пробный «Малый Металлургический Завод», чтобы убедиться в работоспособности технологии, а в 1939 было начато строительство основных производственных мощностей.
Вскоре начавшаяся Великая Отечественная только подстегнула темпы строительства — стране позарез был нужен никель — и к маю 1942 было полностью налажено производство этого важного металла.
В течение войны завод постоянно наращивал мощность и темпы производства, а пика своего расцвета достиг на рубеже 60-70 годов. После войны здесь также было реализовано производство кобальта. Чёрно-белая фотография выше показывает как раз момент строительства второго цеха электролиза никеля в 1970 году.
Однако время шло, и недостатки аврального проектирования завода в его «юности» вместе с особенностями менеджмента привели к тому, что оказалось, что завод дешевле закрыть и передать его функции другим предприятиям, нежели чем заниматься модернизацией.
Первые планы по закрытию завода были озвучены в 2013 году (к тому времени завод уже принадлежал «Норникелю»), а последние партии металла были получены в середине 2016.
Факт закрытия никелевого завода был широко подан под соусом борьбы за экологию, но почему-то мне кажется, что дело тут не совсем в ней. Хотя, конечно, воздух после этого стал в Норильске несравненно чище — завод находился всего в 2,5 км от густонаселённых кварталов.
Но, как бы то ни было, судьба завода завершилась, и от него осталась только часть — то, что ещё не успели снести.
Мы держали путь к плавильному цеху, сравнительно хорошо сохранившемуся.
Приближаясь к цеху по железнодорожному мосту (под которым, кстати, периодически проезжал грузовой состав), мне казалось, что я приближаюсь к какому-то древнему замку.
Серо-коричневый цвет стен, ржавые трубы, хаотично разбросанные окна-бойницы — и почти полная тишина — многократно усиливали это ощущение.
Завод казался древним огнедышащим драконом, который лёг вздремнуть вечность-другую. В каком-то смысле так оно и было.
Побродив несколько минут около входа, мы нашли лазейку и не без трепета проникли внутрь.
Огромные навечно умолкнувшие цеха поражали воображение своей былой мощью.
Несмотря на то, что завод закрылся из-за своей нерентабельности, это казалось очень обидным — как так, такой огромный людской труд, такие силы были вложены сюда, чтобы создать циклопический работающий организм — и всё оказалось в итоге совершенно ненужным и заброшенным.
Бродя среди исполинских покрытых окалиной ковшей размером выше человеческого роста, я не удержался от того, чтобы найти в сети, как выглядел завод в дни своей жизни.
Я нашёл фотографию в один из последних рабочих дней завода. Производство уже почти полностью остановлено, и видна красно-белая лента, отделяющая работающие части от неработающих.
На некоторых моих снимках она тоже присутствует.
Сюрреалистичность пейзажу придавало также то, что местами здесь лежали сугробы — даже в июле здесь не тает снег — а когда-то это было царство огня.
А освещение исходит, конечно, не от ламп — цеха много лет уже обесточены — а из технологических отверстий в кровле.
Местами здесь встречались и загадочные зелёные лужи — судя по всему, это была вода с медным купоросом. Я даже сделал селфи — цвет моей флиски хорошо контрастировал с ними.
Бродя среди остатков мёртвого оборудования, я временами чувствовал себя как сталкер Стругацких, бродящий по загадочной зоне.
Единственное, что из ловушек тут были разве что участки жидкой грязи, где можно было ненароком испачкаться.
Не знаю, сколько мы бродили по цеху, прислушиваясь к странным звукам, которые издавали мёртвые цеха (да-да, они были полны звуков — что-то капало, шуршало, трескалось — здесь продолжалась странная жизнь).
Я немного жалел, что не взял с собой хороший фотоаппарат, и мне не удаётся запечатлеть величие этих мёртвых цехов — мне никак не удавалось при помощи фотографий на телефон передать его.
Я попытался запускать в цеху дрон, но из-за отсутствия GPS и обилия металла, он вёл себя непредсказуемо и неуправляемо — чудом я его поймал, когда он твёрдо вознамерился искупаться в медном купоросе.
Поэтому фотографии в последнем альбоме статьи делал не я, а моя коллега по путешествию, промышленный фотограф Елена Бионышева. Фото публикуются с её согласия, и если они вам понравились, подписывайтесь на её инстаграм по ссылке чуть выше.
Я надеюсь, вам была интереса эта небольшая экскурсия по осколку прошлого. Кто знает, быть может, уже через год эти цеха уже снесут, и на память останется только эта статья...
