Рассказ о двух днях на Афганской войне Героя Советского Союза Николая Анатольевича Шорникова, замполита 1-й мср 1-го мсб 66-ой оМСБр. Имена, фамилии второстепенных персоналий рассказа изменены по понятным причинам. Имена, фамилии, должности ближайшего окружения героя, а также его Подвиг — подлинные.
Отдельная благодарность вдове ст. л-та Шорникова Надежде Юрьевне, а также другу детства и юности Николая Алексею Птицину и моему побратиму Сергею З. (просил фамилию не указывать) за помощь в сборе нужной для рассказа информации.
Спуск с места высадки десанта к горной реке Печдара, несущей свои быстрые воды к слиянию с рекой Кунар возле Асадабада, занял около трёх часов. Спускались, стараясь не шуметь, держась утренних неустойчивых теней от кряжей, за которыми уже всходило майское жгучее солнце. Николай всматривался в лица молодых бойцов и видел в их глазах тот странный спектр чувств, который невозможно ни передать словами, ни выразить мысленно, ни отобразить красками на холсте. В их взглядах, помимо характерных для любого человека усталости от пройденного пути и упорства, были разлиты то и дело меняющие свои размеры страх и храбрость, безысходность и надежда, неверие в лучшее и вера в свои силы, апатия и стойкая уверенность в командирах. Николай то и дело подгонял особо отстающих, пытаясь вселить им побольше положительных чувств вроде уверенности и надежды.
Через время показались глинобитные дувалы и такие же домишки кишлака. Сверившись с картой, офицеры убедились, что перед ними тот самый кишлак Хара, куда, собственно, они и должны были вывести батальон. Поступила команда не теряя бдительности оправиться, наполнить фляги из Печдары, обработав при этом воду обеззараживающими таблетками.
Солнце, давно уже поднявшееся над восточными хребтами гор, лениво рассматривало скопление людей над горной речкой. Оно одаривало жарящими лучами всех и каждого, яркими стразами отражаясь в крупинках и градинах пота на лбах, плечах, предплечьях парней. А парни второй и третьей рот батальона, едва набрав воды и умывшись, спешно выдвинулись по ущелью реки на запад, минуя Хару, в сторону кишлака Бар-Кандай. Шорников стоял рядом с командиром роты Заколодяжным и, глядя вслед уходящим подразделениям, то ли ему, а то ли в пространство проговорил:
«Красиво идут... правильно!»
Их подразделение согласно разработанного плана должно было двигаться в арьергарде, прикрывая тылы и оставаясь резервом на случай боя. Николай ещё какое-то время смотрел вслед рассредоточившимся по долине ущелья воинам, шедшим в неизвестность, а затем поступила команда ротного приготовиться к движению. Расстояние до основных сил решено было выдерживать около километра — с таким расчётом, чтобы «время подлёта» в случае необходимости было разумным.
Следуя впереди правого фланга рассредоточенного подразделения, Николай внимательно осматривал прилегающие к долине склоны, особое внимание уделяя нагромождениям валунов, впадинам и другим «капризам» рельефа. В голове крутилась одна и та же мысль, порой сбивающая внимание Шорникова: два подразделения прошли нормально, значит, нет никого... Он гнал от себя эту мысль, словно назойливую муху, упрямо усаживающуюся прямо в салат, по-прежнему вникая в проломы и нагромождения камня...
Вдруг внезапно что-то сверкнуло за ближайшим хребтом. «Да нет, наверно, показалось, — подумалось ему. — Наверно, какой-нибудь самоцвет, мало ли их в горах. Или стекляшка... На солнце бликнуло... Вот, опять...»
На этот раз старлей остановился и поднял вверх левый сжатый кулак на согнутой в локте руке — всем известный знак: «Замри!» и передал по рации ротному, идущему гораздо левее, свои подозрения. Однако, ни посовещаться, ни как-то иначе отреагировать уже не вышло: Шорников боковым зрением увидел вспышку справа, и мигом позже звук одиночного выстрела разорвал тишину. И тут же горы словно ощетинились сотнями ярких вспышек, а от тишины не осталось и следа — сначала рваные трели автоматов переросли в нескончаемые потоки пальбы, взрывов и криков раненых.
Шорников кинулся к близлежащему валуну, одновременно отслеживая точки, откуда стреляли «духи». На левом фланге Заколодяжный хрипло отдавал команды, стреляя короткими очередями по бородатым. Отчаянную попытку ответного удара по душманам организует лейтенант Суровцев — командир взвода ВДВ, его бойцы совместно с частью воинов роты Заколодяжного вступают в неравный бой с полусотней «духов» из ближайшей засады. А позади Шорникова истекают кровью, корчась от несусветной боли, три его бойца... Прихватив левой рукой ближайшего, Николай ползёт к ближайшему строению — старой мельнице с высокими дувалами. Туда же стягиваются ещё несколько бойцов первой роты. Шорников только там замечает, что ранен — пуля попала в район левой почки и, пройдя мягкие ткани, вышла спереди. С осознанием ранения пришла боль — страшная, режущая, мешающая жить и командовать. Кое-как перевязав себя, Шорников вколол в тело два тюбика промедола. Через прорубленный в дувале проём он успел заметить, как погиб Суровцев, как отошел Заколодяжный с группой бойцов в какое-то здание ближе к реке. Расставив бойцов по позициям, Николай сам начал активный бой с душманами, время от времени обращая внимание на перемещения других бойцов и офицеров.
Вторая волна «духов» была гораздо изощрённее и насыщеннее. Сзади, из глубины Хары, вдруг показался большой отряд одетых в чёрные одежды бородачей. Николай только успел крикнуть: «Духи сзади!», как его мельницу буквально накрыл шквальный огонь из автоматов и ружей. «Госпроди, сколько же вас там?» — подумалось Николаю. Он кинул взгляд на здание, занимаемое ротным с бойцами. Ощетинившись по периметру стрелковым оружием, здание вело неравный бой с наседающими на него «духами». Внезапно над ним и его бойцами загорелась крыша. Понимая важность жизни парней, воюющих с ним рядом и принимая во внимание невозможность противостоять натиску, Николай отдал приказ своим парням отходить по арыку к дому Заколодяжного. Вколов ещё промедола и подобрав автомат павшего бойца («Кажется, Владимир... фамилию не помню твою, прости») Шорников остался один на один с волнами бородачей. Он коснулся рукой левой стороны грудной клетки, где под тканью форменной одежды во внутреннем кармане лежали письмо и отпускной билет....
Израсходовав последний рожок патронов и отправив на тот свет ещё несколько «духов», Николай опустился на земляной пол и достал гранату-«неразлучницу». «Вот и пришла твоя пора... — подумал он. — Вот и увидел Надю, покатался по реке... Идите, суки, идите сюда...»
Он правильно рассчитал время взрыва. Этому его учили ещё в школе, на уроках начальной военной подготовки, а после — в училище. Правда, тогда его учили бросать гранату, а сейчас... Сейчас он прижал её к себе. За четыре секунды замедления перед его взором пролетели все близкие, родные лица: родители, жена, его бойцы... А когда раздался взрыв, пятеро «бармалеев», решивших взять его живым, отправились к праотцам...
Этот и другие мои рассказы и стихи Вы можете прочитать, преобретя мою книгу «Время и Память» в следующих магазинах:
Ещё рассказы по теме:
Нагаханский поворот | Marg Bar Souravi! | Сон | Женщина в Белом | Страшно... | Серёгина война | Короткая история романа | "Красная Звезда" Вити Ерохина | Заставы Кандагара | «За ВДВ!» или Учебкины рассказы