- Мама, открой.
Марина стояла на пороге комнаты в отеле. Маленький чемоданчик, с которым она исколесила в буквальном смысле пол-Европы. Артемка капризничал и не хотел идти к бабушке, но у порога ее комнаты замер, как вкопанный.
Изольда Константиновна открыла дверь и замерла в удивлении.
- Марина! Ты что? С вещами? А как же Николя? Ты его бросила? Ты в своем уме?
Она даже не дала слово вставить дочери, обрушилась на нее с упреками и вопросами в таком тоне, что из соседней комнаты показалась миловидная туристка в красных бермудах и сине-белой матроске.
- Повылазили уже, черти, - произнесла Изольла Константиновна, увидев соседку,- Заходи уж, а то стоишь на пороге, народ удивляешь, как обычно, мать позоришь.
Марина с сыном вошла в комнату и закрыла за собой дверь.
Сейчас нужно рассказывать, как и принято в приличных романах, об убранстве комнаты, ее освещенности и какой прекрасный вид был из окон, но я этого делать не буду. Во-первых, рассказывать особенно нечего, так как комната, о которой идет речь, не представляла из себя ничего. От слова совсем. Она была настолько неприглядная, что мне даже уважаемому читателю совершенно не на что обратить внимание. Во-вторых, ее описание совершенно ничего не добавит нашему повествованию, разве что конкретизирует ситуацию, в которой оказались наши героини. Но тут важна совершенно не комната, а обстоятельства, законы и традиции Франции, благодаря которым Изольда Константиновна оказалась в ней. Комната была предоставлена службой 115, называемой по номеру французского телефона, по которому обычно звонят французские бездомные в поисках жилья, а так же эмигранты, подавшие документы на получение статуса беженца. В таких случаях людей селят в отелях, иногда в приличных, иногда не очень, но Изольда Константиновна получила приличную комнату, так как они семья с маленьким ребенком, а это означает, что они получили самую большую комнату в отеле из имебщихся на тот момент. И в связи с этим, не смотря на убогость обстановки, там было просторнее, чем обычно, был холодильник, телевизор, и замена постльного белья по мере загрязнения.
- Мама, я не могу с ним жить больше. Это невыносимо.
- Что значит «невыносимо»? Ты что задумала? Эта идиотка тебя бесплатно познакомила с таким козырным мужиком, у него гражданство, имущество, дом, а ты сентименты тут разводишь?
Казалось еще немного и Изольду Константиновну разорвет на части.
- Ты о себе что ли опять думаешь? А о матери, о матери, когда начнешь думать? Ладно я всю жизнь положила тебя с Толиком на горбу переть. Так вдруг удача подвернулась такая, и гражданство, и мужичишко, и дурак к тому-же, а ты «не могу»?
- Мама! Он когда до меня дотрагивается я рефлекс рвотный сдерживаю! Я его заблевать боюсь, когда он меня целует! Я как вечер наступает, повеситься хочу, он меня начнет лапать везде, я сзади сексом занимаюсь, чтобы его морду не видеть, иначе у меня истерика начинается.
- Цыпа какая! Тошнит ее! А с мужачиной, Артемкиным отцом, нищим мудилой тебя не тошнило? А бросил он тебя беременную тоже не стошнило! А тут, видишь ли, мужик не того цвета и ее тошнит!
- Мама, он весь мерзотный! Причем тут цвет? Цвет как раз вообще последнее. Он дебил, он читать не умеет, он писать не может. У него отсутствует та часть мозга, которая за письмо и чтение отвечает. Мама, ты только представь, он изъясняется по всем темам сорока словами! Ему хватает. Даже я их уже выучила, как они пишутся, а он не может!
И Марина залилась слезами.
Артемка тоже заплакал. Женщины вдруг вспомнили, что в комнате еще и ребенок.
Бабушка дала ему телефон, и он сел на кровать играть в какую-то электронную игру.
Изольда Константиновна решила сменить тактику. Она усадила дочь на другой край кровати и, присев рядом с ней, начала ее гладить по голове и говорить нежным голосом.
-Доченька, ну ты пойми… наша доля такая, женская. Не мы выбираем, нас выбирают. Ведь скажи на милость сколько их было то разных? И кто тебя в дом пустил жить? Кто что тебе дал? Ничего, да и взять то ничего с них было нельзя. Жмоты да крохоборы. А Николя, дурак, негритос вонючий, но он на тебя запал!
- Мама, ты же прекрасно понимаешь, отчего он запал на меня! – Марина сквозь рыдания выпалила,- Живет в деревне глухой, бабы местные от него шарахаются, была любовница, и той 56 лет. И вдруг белая баба, 35 лет! Причем тут я, он на любую бы набросился.
- Ну и не набросился он на тебя, не придумывай,- ехидно остудила запал дочери Изольда Константиновна. - А кто тебя учил, как его в койку затащить? Никто на тебя не набрасывался. Тебя Сашка-идиотка по дурости пристроила к нему пожить ради Артемки, чтобы он в школу пошел, а ты и уши навострила. Так что не нужно тут трагикомедий устраивать и дидактику с патетикой разводить!
Марина от такого поворота даже перестала рыдать.
- Ты меня что ли обвиняешь в расчетливости?
- Что значит «обвиняешь» - продолжила развивать тему Изольда Константинова, медленно открывая окно, доставая сигаретку из пачки себе и вторую дочери, - я горжусь, что у тебя ума хватило в кои-то веки послушать мать.
Женщины закурили.
Неожиданно у Артемки началась новая игра резкий звук вырвался из телефона наружу.
Изольда Константиновна резко вырвала у мальчика телефон, выключила звук и бросила ему телефон.
- Психическую из меня своими играми дурацкими делаешь.
Артемка, вздрогнул, но не произнёс ни звука.
- Без звука играй!!!
Мальчик взял телефон и продолжил играть без звука.
Марина встала к пепельнице.
- Ты сама подумай: ну кто ты? Ни денег, ни гражданства, менты русские ищут, бандиты казахские ищут, менты шведские ищут, мусора французские тоже уже на карандаш поставили, под чеченцами уже побыла, еле ноги унесла, найдут ведь все равно, сама же знаешь. А этот дурачок для тебя перспектива, и перспектива нам всем. И мне, и Артему, и брату твоему.
- Мама, а ничего, что брату моему тридцатник, а он до сих пор с папой-мамой в однушке в Бирюлево живет?
- А это не твое дело, милая. Вот вырастишь своего сына, посмотрим, как он у тебя в тридцатник развернется. Не тебе судить.
- То есть мне не судить, но помогать и судьбу его через мою п—ду устраивать можно?
- А почему бы и нет. – Цинично ответила Изольда Константиновна. – не забудь, что эту п—ду я сама и родила.
Женщины докурили.
- Ты ему что-нибудь наговорила?
- Нет, пока он на работе написала записку, а собираться мне не долго.
- Звони ему.
- Не буду.
- Звони, я сказала!
- Не буду!!!
Изольда Константиновна полезла в сумку дочери и нашла телефон.
- Это нечестно! Нельзя рыться в моих вещах!
Но мать заперлась в ванне.
Через некоторое время она вышла.
- Все? Успокоилась? Он за вами приедет после работы, - она подошла к двери, закрыла ее и ключи убрала в бюстгальтер. - Так-то надежнее будет, а то сбежишь еще. Я ему написала, что ты все обдумала и хочешь от него ребенка.
- Мама!!! Как ты можешь!!!
- Родишь от него и сразу уйдешь в ребенком! Отсудишь у него свое жилье на ребенка и будем жить по-человечески. И не вздумай кривляться! А то я Артемку у тебя сама отсужу!
#франция #рассказ #матьдочь #эмиграция #женщинавэмиграции