Моя недавняя статья про учителя физики вызвала небывалый резонанс. Я поговорила с педагогом с большой буквы, рассказала о его неформальном подходе к первому уроку. Он все свои уроки ведёт нестандартно, не по шаблону, не так, как большинство, но первому уроку уделяет особое внимание, ему важно влюбить в предмет, повести детей за собой, он думает о том, что детям интересно, как донести мат. часть так, чтобы материал усвоился легко.
Учитель этот никого не оставил равнодушным. Читатели разделились на два лагеря: «педагог от Бога» и «шут гороховый, аниматор». Что характерно, я специально не писала в статье про то, какие у учеников результаты, но некоторые читатели сами сделали далеко идущие выводы, что такой подход не имеет отношения к передаче знаний. А у этого учителя на минуточку лучшие результаты ЕГЭ в его городке, олимпиадники и родители выстраиваются в очередь, чтобы попасть в школу, где он работает. К слову, я скептически отношусь к ЕГЭ и к олимпиадам, как к показателю эффективного обучения, на мой взгляд, эффективно - это когда ребёнок может в реальной жизни знания применить, но вот, пожалуйста, даже для самых махровых традиционалистов есть аргумент в пользу моего героя.
К нему было три основных претензии.
1. «Учёба не должна быть развлечением, это труд, волевое усилие над собой, если этого не осознавать, можно заиметь много проблем в жизни».
Тут я делаю большие глаза, скольжу взглядом по полкам с литературой и нейрофизиологическими исследованиями последних лет так двадцати про то, как мозг реально учится, как интерес является самым большим стимулом для процесса познания (у детей и у взрослых, кстати), про то, что edutainment (обучение через развлечение) давно уже признан самым эффективным способом обучения, про то, как андрогогика даже (наука об обучении взрослых) давно построена на реальном или смоделированном опыте. Да, взрослые, представьте, тоже лучше учатся через реальный опыт, через проекты или хотя бы симуляции (игры), но никак не через сухое изложение фактов и теорий. Что уж о детях говорить.
В общем, после таких комментариев о том, что обучение — это волевое усилие, я также вспоминаю лучшие моменты обучения в своей жизни (через харизматичного педагога, через ошибки, через грабли под ногами), а также самые тяжёлые моменты обучения, которые как раз были сопряжены с усилием воли, и спрашиваю: «Вы сейчас это серьёзно? Вы серьёзно про то, что обучение должно быть тяжким трудом? Может, вы ещё и от младшеклассников ждёте такой осознанности, наплевав на возрастные особенности психики? Вы серьёзно считаете, что если во время учёбы в школе не стереться от волевых усилий, то тогда в жизни будут проблемы?»
2. «Учителю в статье важнее добиться популярности, чем научить детей». «Это просто работает на контрасте, учитель не такой, как остальные, поэтому дети любят его и его предмет». Он добивается «дешёвого авторитета».
Ничего себе, дешёвого. Я сама прошла трансформацию из сухого и скучного учителя в того, который делает уроки интересно (расскажу об этом в следующей статье), и я совершенно точно могу сказать, что авторитет этот совершенно не дешёвый. Времени на подготовку ТАКОГО урока требуется в разы больше. Пять минут готовятся порой час. Ты думаешь над каждым разогревом, над каждой связкой, над каждой рефлексией. Понятно же, что это не про собрать пару игр и фокусов, чтобы удивить.
Про то, что любовь к учителю — это плохо, я считаю так.
Во-первых, я сейчас скажу крамольную вещь, но я уверена, что многие настоящие педагоги, те, которые от Бога, те, которые с харизмой, они чаще всего имеют нарциссическую акцентуацию, также как имеют её все звёзды публичных профессий (актёры, спикеры, лекторы, учителя здесь же). И это нормально. Нормально для учителя хотеть, желать и добиваться обожания детей.
Во-вторых, это совершенно не отменяет того, что таким учителям важно обожание их предмета.
В-третьих, это совершенно не означает, что автоматически дети предмет полюбят. В комментариях к статье об этом много писали, что был в школе подобный преподаватель, что комментатор его обожал, к предмету любовью не воспылал, но хотя бы ходил на предмет без страха, с интересом. Зато любовь к учителю работает в обратную сторону. Если всё-таки способность и склонность к предмету есть, её гораздо проще обнаружить с учителем, которого ты любишь.
Так было у меня. Мне со школой не очень повезло. Да и со временем тоже. Я училась с 1987 по 1997, тяжёлые годы, депрессивный в те годы регион (город Ульяновск). Из всех учителей, через которых я прошла в эти 10 лет, единственной учительницей, которой было не всё равно, которая преподавала интересно, которая никогда на нас не кричала, не унижала, не дискриминировала нас по возрасту, была учительница английского языка. Она была живая, нескучная, человечная. На её уроках можно было ходить, работать в парах, не было строгой дисциплины.
В итоге я учила язык, как не в себя. Я делала то, что не задавали. Я заучивала каждый текст про Лену Стогову и её семью, который мы просто читали. А я его заучивала. Зачем? Мне очень хотелось знать язык так, как она, моя учительница. Я брала у неё все книги в оригинале, которые у неё только были. Я на любые подаренные деньги покупала кассеты с Мадонной и Майклом Джексоном, ставила песни в бэушный магнитофон, нажимала паузу на каждой фразе, записывала текст. Интернета тогда ведь не было, посмотреть текст песен было негде. Я садилась у телевизора, где шли голливудские фильмы с жутким гнусавым переводом и запоминала, как каждая фраза переводится. Благо, гнусавый перевод сильно опаздывал.
К девятому классу выяснилось, что я знаю язык лучше всех в школе, меня отправили на городскую олимпиаду. Внезапно я заняла первое место. Я обошла детей, которые учили язык с первого класса в языковых школах по пять дней в неделю. У нас язык был два раза в неделю и начался в пятом классе.
В десятом классе я познакомилась со свидетелями Иеговы, понаехавшими из США. Их идеология меня не тронула, но я регулярно с ними общалась, чтобы тренироваться. Ещё на первой встрече они спросили меня, жила ли я в Америке. У меня, заучившей наизусть Мадонну, Джексона, все реплики из Терминатора и тд почти отсутствовал русский акцент.
Потом было поступление на бюджет в иняз. В нашем городе это был примерно уровень МГИМО в Москве. Был такой негласный закон, если ты поступил на иняз, будущее обеспечено. Ты либо круто выйдешь замуж (что не всегда работало, кстати), либо точно построишь карьеру. У меня получилось и первое, и второе. И всё это благодаря личности учительницы. Она меня восхищала. Мне хотелось быть, как она.
Уже позже, лет в 30 я открыла для себя физику, литературу, историю, математику, я изучала их сама с крутыми лекторами, с увлечёнными своей темой людьми и часто думала, а какой путь бы я выбрала, если бы встретила такого «яркого, нетрадиционного учителя» в школе?
3. «Та самая ситуация, когда вузовские преподаватели шокированы от того, что студенты привыкли играть, ждут, что их будут удивлять, развлекать. Всё по верхам, попрыгали, побегали, поиграли, посмотрели, а в голове ноль знаний»
Ну тут, конечно, комментаторам стоило бы сначала поинтересоваться, какие реально у учителя физики, описанного мной, результаты, а у детей знания. Выше я об этом уже сказала.
А теперь о вузе и вузовских преподавателях. Вспоминаю опять же свой личный опыт. Итак, я поступила на бюджет в иняз. Всего у нас на каждом курсе было четыре группы по 12 человек. Курсов тогда было пять, ещё не ввели бакалавриат и магистратуру.
Наша группа на входе была не самой сильной. Довольно средняя была группа. Но нам повезло с куратором. Она курировала группу и вела основные занятия по языку. Она была очень молодая и на кафедре считалась вундеркиндом. Окончила тот же вуз буквально лет за пять до нас, причём окончила она его в 20 лет, потому что два класса в школе сдала экстерном.
Она отличалась от всех преподавателей кафедры тем, что не просто глубоко знала язык, этимологию чуть ли не каждого слова, стилистику, фразеологию, грамматику, но она (в отличие от всех остальных) говорила так, как реально иностранцы говорят. Открою секрет, это для преподавателей редкость.
Уроки были сплошной феерией. По ощущениям мы вечно ржали на весь факультет на зависть остальным группам, травили анекдоты, порой неприличные, мы читали обязательную литературу (ту, которая нам тогда казалась скучной, Моэма, Голсуорси) и современную, мы глотали Гришема и Кинга. Мы не просто читали, мы, как в теннис, рубились на знание самых интересных фразочек. Мы раз в неделю минимум смотрели кино в оригинале. Часто ставили на паузу, записывали интересные обороты. От набора фильмов на кафедре у всех волосы вставали дыбом, это был Хичкок, Верховен, Линч, Финчер. Мы почти не сидели за партами (вопрос про парты очень задел читателей статьи про физика), мы часто в кругу или прямо на партах. Мы могли посреди урока отправить того, на кого пал жребий, за пирожками в основной корпус (иняз находился в отдельном бывшем особняке), а потом ели эти пирожки прямо на уроке. Почему? Да потому что у нас и перемен часто не было, мы на них просто не хотели уходить.
В моей памяти этот первый курс был самым развлекательным, самым лёгким и бесшабашным. Но удивительно другое. В реальности мы пахали, просто сами этого не заметили. В конце года все итоговые экзамены мы сдали так, что о нашей группе ходили легенды. Уже после первого курса в инязе принято было уезжать в Америку подрабатывать в детских лагерях. Ехали не все, но больше половины курса точно. И вот когда в сентябре мы вернулись, мы обменялись впечатлениями, я помню, как студенты параллельных групп жаловались, что первое время их американцы не понимали, настолько искусственным, шаблонным был их язык, ну и пресловутый акцент. Ни у кого из нашей группы не было таких проблем.
Я помню себя в первый день в Нью-Йорке. Нужно было из аэропорта JFK доехать до Columbia University, где нас встречали организаторы программы работы в лагерях. Там были сутки ориентации и распределения по локациям. Помню, как я села в такси, сказала, куда мне, задала пару дежурных вопросов, и первое, что услышала от таксиста, был вопрос, из какого я штата. Русскую он во мне не признал. Ну ладно я, у меня такой опыт был ещё в школе, я умела, так сказать, подделать акцент. Но все мои одногруппники рассказывали то же самое. И, поверьте, у меня очень тонкий слух на произношение, на правильность речи. Я совершенно точно могу сказать, такого языка, какой был у моих одногруппников, я потом встречала, конечно, но в основном у тех, кто в детстве жил за границей или учился в международной школе.
Вот так, развлекаясь, играя, травя, простите, анекдоты, мы на второй курс перешли языковыми зверюгами и стали самой сильной группой. Потом были скучнейшие второй и третий курс, а на четвёртом к нам снова пришла наша любимая куратор. Кстати, администрация факультета относилась к ней, мягко говоря, противоречиво. Её неформальные подходы, вечный ржач за дверью никому не нравились. Но она писала какую-то умопомрачительную кандидатскую, именно её хотели видеть на конференциях в Москве, она была звездой. Поэтому с ней мирились, как с эксцентриком. А она делала своё дело, обожала язык, учила студентов, травила с нами анекдоты, влюбляла нас в себя. Я ей благодарна от луны и обратно.
А что вы думаете про три претензии к учителю физики? Согласны?
Если вам понравилась статья, подписывайтесь на мой канал. Здесь я пишу о детях, о травле, о школе, делюсь лайфхаками и историями из реальной жизни.
Книгу «Травля: со взрослыми согласовано» можно заказать тут.