Наступал черед "Альбиона". Его командир, оставшись один против четверых, понимал, что корабль обречен, русская эскадра просто раздавит его, как перед этим по очереди раздавила остальных. Сейчас надо было уходить - никто ни словом не смог бы обвинить его в том, что он бросил товарищей и не выполнил свой долг, вот только уходить было уже поздно. "Альбион" не имел пока подводных пробоин, но развороченные трубы и покореженные вентиляторы тоже не способствуют скорости. Противникам его тоже досталось, вряд ли хоть один из русских кораблей мог бы развить сейчас ход больше двенадцати-тринадцати узлов, но беда была в том, что и "Альбион" не мог дать больше. В результате дальше встреча продолжалась в формате один к четырем, и британский корабль засыпало снарядами. Правда, командир "Альбиона" был не дурак и, прекрасно понимая, что уже не успеет ничего изменить, постарался хотя бы подороже продать свою жизнь. Характеристики русских кораблей не были для него секретом, и, видя, что уже ни при каких раскладах не успеет нанести серьезного вреда "Ретвизану", который терпел его огонь с начала боя и, несомненно, потерпит еще пять минут (на большее рассчитывать не приходилось - русские броненосцы раздавят его очень быстро), он приказал перенести весь огонь на "Победу". Здесь был шанс нанести русскому кораблю серьезные повреждения и, при удаче, влепить в этого слабо и неграмотно бронированного монстра "золотой" снаряд. Первое ему удалось, второе - нет. Тем не менее, четыре двенадцатидюймовых и десяток шестидюймовых снарядов "Победа" словила, и выкатилась из строя, даже не спрашивая разрешения у Макарова - носовая башня была выведена из строя, имелось две подводные пробоины, а командир корабля и все, кто был с ним в боевой рубке, погибли. Сноп осколков, отраженных грибовидной крышей точно в смотровую щель, превратил их всех в мелконамолотый фарш. Английские моряки стреляли так быстро, как наверное никогда в жизни, однако это уже не могло им помочь. На каждый английский снаряд в ответ прилетало три-четыре русских. Могло быть и больше, но, несмотря на довольно малую дистанцию, русским артиллеристам мешали, сбивая прицел, всплески от выстрелов орудий других кораблей. Однако статистика все равно была на их стороне, и огонь англичан быстро ослабевал. Замолчала носовая башня, насквозь прошитая неразорвавшимся двенадцатидюймовым снарядом - привод ее был заклинен намертво. У кормовой башни начисто, как будто бритвой срезало, оторвало ствол левого орудия, и теперь она работала вполсилы.