Наверное, я говорю о смерти чаще, чем кто-либо. Не то, чтобы я прорабатывала свои глубинные страхи. Хотя и это присутствует. Мы говорим о смерти с моими подопечными.
Не потому, что им не о чем больше говорить, а потому, что им не с кем об этом поговорить.
Удивительно, как близкие родственники избегают этой темы. Оставляют своих стариков один на один с их страхом - самым сильным и большим. Он маскируется за другими страхами, прячется в глупых ритуалах, которые мы, люди, придумываем, чтобы отодвинуть неизбежное.
И близкие закрывают уши, чтобы не слышать и не думать, чтобы не трогать больное, не заглядывать в страшную комнату с вопросом "есть здесь кто-нибудь?".
Мои подопечные не любят экзистенциальные страдания, их мир вещественнен и сугубо материален.
Поэтому и разговор о смерти для Сони и для Моисея - это скорее попытка организации ближайшего будущего после ухода.
Распределить деньги. Раздать имущество, которого практически нет. Организовать собственные похороны.
Я помню, как моя родная бабушка, на протяжении нескольких лет готовила и перебирала свое "приданое" - вещи к похоронам. Были времена дефицита, и не было ещё специальных агентов. Бабушка жила в Коканде. А я приезжала к ней раз в год. Я покупала кружева для обивки гроба, гипюровые накидки, тапочки, новое белье и платья. В результате у нее накопилось несколько похоронных комплектов.
Ты что, готовишься к бенефису? Ты можешь три раза переодеться, - смеялась я над ней.
А ей было важно, чтобы все люди видели, что "все, как надо". Что она не брошена, что ее дети и внуки позаботились, любят. И, значит, жизнь прошла не зря.
И для моих подопечных этот материальный момент имеет тот же смысл. Моисей написал письмо, где завещает своим дочерям жить дружно. Где говорит о своей любви к ним и их матери.
Соня - тоже мистик и атеист одновременно. Как многие старики "сделано в СССР". В день своих похорон она ждёт только добрых воспоминаний соседей и приятелей о себе. Ей неважно, что и как будет проходить, во что она будет одета. Потому что в иудейской традиции отношение к умершим очень, на непосвящённый взгляд, небрежное. Нет ни красоты оформления, ни ритуала прощания. Саван, тело на тележке, бетонная коробка в земле, где человека размещают полусидя. Молитва. Прах к праху.
И это знание, что даже не будет ни гроба, ни рюшек, тоже радости Сонечке не добавляет.
Но к чему этот пост вообще. Бояться смерти нормально. Говорить о смерти с близкими важно. Потому что это не повод расстроиться. А повод успокоить немного их. И взамен получить возможность простить друг друга. Не наспех, не формально. Загодя. Может, услышать что-то важное.
То, что поможет нам встать на их место и помочь нашим детям пройти этот путь.